Блещет золото кровью алой. Евгений Сухов

перед собой он увидел Иннокентия, распластанного на полу, на спину которого взгромоздился «борец сумо» и, злобно стиснув челюсти, выворачивал ему руку.

      – Зар-р-раза, – сдавленно прокричал Иннокентий.

      Григорий даже не заметил, в какой именно момент толстяк сокрушил Кешу. Рядом с ними валялись опрокинутый на спинку стул и сброшенная со стола закуска – несколько соленых огурчиков, нарезанная селедка.

      – Даже если бы это был и я, так что меняет? Тебе нужен товар, ты его и получишь, – огрызнулся Григорий.

      – Здесь ты не прав, менять может многое, – мягко возразил Шатун. – Понимаешь, милок, весь вопрос в цене. Чего же мне тогда отдавать деньги за то, что я могу взять даром? Ты же не пойдешь на меня жаловаться легавым, как-то не с руки, если ты сам завалил своего хозяина. На Таранникова мне наплевать, скверный был человечишка. Жадный не в меру! А вот свои деньги я привык считать. Итак, первый вопрос: откуда у Таранникова взялось яйцо?

      Голос Павла Шаталова ядовитой змеей проник в черепную коробку и свил себе гнездо. Следует перетерпеть.

      Григорий молчал.

      Шатун неодобрительно покачал головой.

      – В молчанку решил поиграть, милок. Скверно! Видно, ты еще не до конца осознал, с кем имеешь дело. Ты знаешь, почему меня называют Шатун?

      – Наслышан, – процедил сквозь зубы Григорий.

      – Прекрасно! Так что я могу быть очень нехорошим человеком, а поэтому советую тебе не злить меня. Итак, повторяю, откуда взялось яйцо Фаберже у Таранникова?

      – Яйцо Фаберже ему продал какой-то парень… Точнее, их было двое.

      – Ты был во время переговоров?

      – Был. Но оставался в коридоре.

      – Та-ак, это уже лучше. Как их звали?

      – Одного из них звали Владлен Лозовский, а фамилию другого я не знаю. Но, кажется, он называл его Назаром.

      – Как они нашли Фаберже?

      – Говорили, что случайно отыскали в каком-то старом доме с металлоискателем. Они кладоискатели.

      – Больше похоже на сказку, – призадумался Шатун. – Хотя чудеса случаются и в наше время. За сколько же они отдали это яйцо Таранникову? Он ведь был скуповат. Деньгами разбрасываться не любил.

      – За три миллиона долларов.

      – Я не ослышался? За три миллиона зеленых?

      – Именно так.

      – Значит, вещь действительно очень ценная, если этот скопидом выложил за него такие деньги. А теперь, стало быть, это яйцо находится у тебя.

      Григорий отвернулся.

      Покачав головой, Шатун неодобрительно произнес:

      – Непорядок… Такие деньги и мимо меня проходят. Обидно, знаешь! Куда могли податься эти кладоискатели, может, подскажешь?

      – Не знаю.

      – Неужели пожалел? Ты бы о себе лучше подумал.

      – Мне некого жалеть, переговоров с ними я не вел. Если кто и мог сказать, так это Таранников. Но теперь у него не спросишь.

      – Ладно, отложим это дело на потом, – глухо обронил Шатун. – А теперь меня интересует яйцо Фаберже. Где оно?

      – Мы так не договаривались, – через