Домой, брат!. Фарид Эфендиев

После пары попыток обновления сообщение предательски стоит на том же месте. Он прочитал письмо снова. Смотрел на него, пытаясь найти какой-то подвох. Но подвоха не было. Сестра прямо и однозначно всё расписала.

      С первого дня своего пребывания в Германии, ещё в Берлине, Ниджат был уверен, что изменения и тяжёлые времена происходят лишь у одного из Мустафаевых – у него. Там, дома, всё идёт своим чередом. Мирза, наверняка, так же работает и добавляет свой заработок к пенсии матери, распределяя бюджет. Лейла помогала ей по дому и приглядывает за Али. Потом, разумеется, Лейла выйдет замуж, и Мустафаевым станет значительно легче. Ни при каких раскладах Ниджат не думал, что смерть когда-то зайдёт и в их обшарпанную квартирку.

      Он вновь обновляет страницу. Сообщение было отправлено в ночь с пятницы на субботу. Ниджат закрывает лицо ладонями. То самое уведомление, которое он свернул, чтобы перечислить Зауэру деньги за счёт в пабе и было сообщением Лейлы! Выходит, он опоздал.

      Ниджат встаёт из-за своего кресла и чертыхается. На родном. Он всегда возмущался на азербайджанском языке.

      – Ты куда? – спрашивает Дресслер, который только что закончил писать обзор на тур во второй Бундеслиге.

      Ниджат промолчал. Лишь формально постучал по двери кабинета Яспера Фельда и вошёл туда.

      – Быстро ты! – улыбаясь широкой белозубой улыбкой, восторженно говорит Яспер, – где статья?

      Пустые глаза Ниджата были устремлены прямо на Фельда. На мгновение главному редактору показалось, что взгляд этот направлен сквозь него.

      – Дайте мне отпуск. На десять дней, – протараторил Ниджат, – прошу вас.

      Фельд удивлённо приподнял брови.

      – Что такое? В Берлине завтра выступает Rammstein, а ты узнал об этом лишь сейчас? Или в Дюссельдорфе выступают те типы в масках, режущие свиней на концертах?! Ну уж нет, Ниджат, я говорил тебе тогда, повторяю и сейчас: об этом надо говорить заранее!

      Правовые нюансы на рабочем месте в Германии Ниджат выучил наизусть, как и любой мигрант. С начала года он уже успел взять отпуск дважды. Первый раз, посреди рабочего дня ему пришла в голову «гениальная мысль» поехать в Берлин и посмотреть на Металлику вживую. Второй раз он брал отпуск, чтобы сесть на железную дорогу и отправиться в Чехию, Польшу и Австрию.

      – У тебя лишь неделя осталась. И статью надо доделать, – недовольно вздыхает Фельд.

      – Дресслер отправит её вам. Там остались детали.

      – Да в чём дело-то?

      – У меня, – растерянно поясняет Ниджат. Ком безысходности и чувства вины чесали горло, – у меня скончалась мать.

      Фельд пожимает плечами. В Германии на работе принято думать и говорить лишь о работе. Он сбит с толку.

      – Езжай. Сегодняшний день я включу в твой отпуск.

      – Меня не будет десять дней.

      – Оставшиеся три дня – за свой счёт, – категорично говорит главный редактор.

      – Конечно, герр Фельд. Я могу идти?

      Фельд разводит руками.

      – Спасибо, – говорит Ниджат и спешит к выходу.

      – Соболезную, – бросает