Штормовой прилив. Дэн Патрик

всё? – наконец заговорила Ромола, меряя его недоверчивым взглядом. – Хочешь ввязаться в заварушку и надеешься, что тебя не возьмут численностью? Ты всерьёз возомнил, что именно это вдохновит народ на восстание?

      – Меня поддержат, – неуверенно возразил Стейнер. – Я отыщу Фельгенхауэр. С ней у нас больше шансов.

      – Конечно… – Ромола медленно кивнула, но тревога в её глазах лишь усилилась.

* * *

      Следующий час Стейнер провёл на палубе, строгая коряги и беседуя с Кристофин. С тех пор как он сбежал с Владибогдана, влюблённые редко расставались: каждую свободную минуту они шептались, рассказывая друг другу о пережитых злоключениях. Стейнер не мог удержаться, чтобы не целовать девушку, когда никто не смотрел. Вот и сейчас он не сводил с Кристофин глаз, изучая каждый изгиб её тела, каждый жест и выражение лица.

      – Как было бы замечательно попробовать хоть что-то, помимо корабельных пайков, – мечтательно протянула дочь трактирщика, опираясь на край борта и глядя на береговую линию, где их ждал Вираг.

      – Пожалуй, я и сам слегка устал от рыбы и сухих галет, – согласился Стейнер.

      Кристофин одарила его улыбкой.

      – Может, получится отыскать комнату в таверне, и этой ночью сможем побыть в одиночестве…

      Судно было переполнено людьми, и среди храпа, болтовни, споров и других, менее приятных звуков, оказалось трудно найти даже минуту покоя.

      – В одиночестве? – Стейнер вскинул бровь, медленно кивнул и расплылся в улыбке. – Идея прекрасная. Как по мне, я уже давно не наслаждался подобной роскошью.

      Из наблюдательного пункта на мачте донеслось предупреждение о приближающемся береге, и судно немедленно ожило. С носа кроваво-красного фрегата Стейнер наблюдал, как люди спешили на верхнюю палубу. Первыми показались семеро послушников не старше тринадцати лет. Лица ребят сияли от воодушевления, воздух наполнился вопросами и пересудами. За последние несколько недель беглецы немного поправились, но по-прежнему напоминали огородных пугал. Стейнер задумался, скучали ли по ним их семьи или, наоборот, стыдятся запятнанной колдовской меткой репутации.

      – Что тебя тревожит? – спросила Кристофин, заметив хмурый взгляд любимого.

      – Просто интересно, какой приём ждёт этих детей на родине… Примут ли их обратно.

      – Беспокоиться следует не только о родителях. – Дочь трактирщика вновь опустила глаза на волны. – Дело в целом городе, который наверняка ополчился против них.

      Марек вышел из каюты и направился к сыну, чтобы заключить в крепкие объятия. С широкой улыбкой он похлопал отца по плечу.

      – Уж три недели на судне, – кузнец отступил на шаг, чтобы вновь оглядеть Стейнера, – а я до сих пор не могу поверить, что мы вернули тебя. Каждое утро радуюсь этому чуду.

      Бывший пленник Владибогдана посмотрел на руки отца, так похожие на его собственные, исполосованные шрамами, с ярко выделяющимися на бледной коже ожогами и пятнами.

      – За последние несколько месяцев произошло множество событий, в которые сложно поверить, – согласился