Афанасий Никитин: Время сильных людей. Кирилл Кириллов

с тобой, Афоня? – увидел его печаль Михаил. – Что за кручина?

      – Чтоб струг ладить да товаром наполнять, денег нужно немало, а у меня их нет.

      – Так в долг можно взять, я похлопочу, выделят тебе денег без процентов, а как вернешься, так сразу и отдашь.

      – А что я в залог оставлю?

      – Так лавка у тебя есть. Она не то чтоб золотые горы сулит, но твердый доход, коий просчитать можно вперед, обеспечит. Под такой залог многие одолжить согласятся. И я бы дал, да поиздержался дорогами, сам на бобах. За счет поездки той тоже рассчитываю дела свои поправить.

      – То есть в доле будем?

      – Как есть в доле. – Михаил широко перекрестился, как бы подтверждая эти слова.

      – Хм, заманчиво. – Глаза Афанасия загорелись алчным блеском. – Только вот зачем я тебе понадобился? Ты ж такое пустяковое дело можешь и без меня провернуть. И денег тебе, небось, быстрее дадут, чем мне. И больше.

      – Да видишь ли… – Михаил замялся, не зная, с чего начать.

      Афанасий заметил, что мягкость языка и пошатывание – напускные, и его приятель абсолютно тверез.

      – Подозревать меня начали разные люди, что не совсем я купец. Один езжу, товара с собой мало вожу. Не похож. А ежели большой ватагой отправимся, да с грудами товара, подозрительность их ослабнет авось. Вот я на твою жилку купеческую, на сердце непоседливое и понадеялся.

      – По делу подозревают али зазря? – поинтересовался Афанасий.

      – То не важно, – отмахнулся Михаил. – Так пойдешь со мной?

      – Соблазн велик. – Афанасий задумчиво потеребил бороду. – Да погоди, не лыбься. Давай еще раз проговорим все. Ты помогаешь мне денег раздобыть на новый товар, мы нанимаем струг, загружаем его, идем до Нижнего, там присоединяемся к каравану Аслан-бека, плывем до Ширвана. Там продаем все подчистую и обратно. Так?

      – Вроде того.

      – А как же мы обратно пойдем? Без каравана? Разбойников там много, да и ордынцы пошаливают.

      – Обратно товара можно и не брать, с деньгами вернуться. Налегке. Они таких не трогают – самим урону больше. А тебе вообще грех жалиться, с тобой и десяток разбойников не сладит.

      – Для девок портовых сладкие речи оставь, – усмехнулся Афанасий, хотя видно было, что он польщен. – Подумать мне надо над твоими словами, дай времени хоть до утра.

      – Хорошо, – кивнул Михаил, поднимаясь. – Я тоже пойду, еще успеть нужно многое.

      На прощание они обнялись по-братски. Скрипнула дверь. Михаил исчез, оставив Афанасия наедине с тяжкими думами.

      Наутро третьего дня купеческий струг заканчивал погрузку около тверской пристани. Поднятую мачту венчал парус, свернутый до ветреной поры. На носу поблескивала латунным боком пушечка. Вдоль бортов лежали снятые с уключин весла.

      Собольи, лисьи и куньи меха были плотно упакованы в баулы и засунуты под палубу, подальше от брызг и сапог. Работный люд закатывал по сходням бочки с медом, до которого были охочи басурманские князья, называемые ханами. Воск, пеньку и кору для дубления кож общим сходом порешили не брать – место занимают, а выгоды с них чуть.

      Помимо Афанасия,