Александро. Юлия Лангровская

шестерых мужчин, почему они окружили самый дальний столик и зачем один что-то оспаривает у другого, стремясь его оттолкнуть.

      Герман встал и, еще не успев, как следует захмелеть, направился к этой кучке.

      – Оставь ее, понял? Она моя! – рычал один из мужчин.

      Другой утверждал то же самое на свой счет. Третий стоял и просто смотрел за спором двух других, а еще трое держали молоденькую девушку, зажав ей рот и сильно стиснув руки. Бедняжка отбивалась, что-то мычала, из глаз ее катились слезы, одежда была наполовину изорвана.

      Герман увидел эту несчастную жертву, когда двое спорщиков сдвинулись с места и тем самым на миг образовали окно.

      Глаза двух молодых людей встретились. Грустные голубые с заплаканными и полными ужаса карими. Это походило на внезапный удар молнии.

      Герман стоял ошеломленный, потрясенный необыкновенной красотой девушки, но тут же, взяв себя в руки, растолкал всех, вырвал ее из крепких тисков и крикнул ей:

      – Бегите!

      На него обрушились разом шесть разъяренных мужиков, впрочем, изрядно пьяных и еле держащихся на ногах. Герман отбивал их удары стулом, который попался ему под руку и постепенно отступал к выходу на улицу. Оказавшись у двери, он рванулся и за миг скрылся за углом.

      Так бы и бежал парень и дальше, если бы не услышал позади себя слабый, дрожащий голосок:

      – Сударь!

      И снова его словно молнией ударило. Он резко остановился, обернулся и застыл, как вкопанный прямо на середине дороги.

      Вдали послышался звук кабриолета. Тот приближался, а Герман продолжал стоять на дороге, глядя лишь вперед, на быстро приближающуюся к нему девушку.

      – Что вы! – вскрикнула она и, схватив молодого человека за руку, оттащила на тротуар. И вовремя. Потому что едва тот успел убрать ногу, как на место, где он стоял, со всей скоростью наехал кабриолет.

      – Спасибо, – пролепетал Герман, краснея и тупя взор.

      – Что вы! Это я должна вас благодарить! Если бы не вы… я даже не знаю, что бы со мной сделали те люди… а ведь я не давала им никакого повода…

      – Таким повод не нужен.

      – Да… – теперь она покраснела. – Я обязана вам.

      – Нет, нет! Ничем вы мне не обязаны. Я не понимаю только, зачем вы прислуживаете в таком месте… это не для вас.

      – Увы, сударь, разве я могу выбирать?

      – А почему нет? Неужели, вас кто-то вынуждает?

      – Никто. Кроме долга.

      – Долга? Кому же вы должны?

      – Была должна хозяину этой закусочной. То есть, не я была должна. Это давнишний долг моего отца. Только этот долг он и оставил мне после смерти. Тогда, хозяин отобрал у меня дом отца и все остальное, что в нем было, привел туда жену и открыл там, то есть тут, этот кабачок. А меня оставил прислуживать. Мне все равно было некуда идти. У меня нет уже ничего своего. Даже это платье не мое, мне подарила его жена хозяина, когда сама уже собралась его выбросить. Вначале я работала за перегородкой и готовила еду, поэтому, никто не мог видеть меня и не мог пристать. Но вот, хозяину разонравилось,