Триумф власти. Советская историософия Ялтинской конференции. Олег Шевченко

что многочисленные специалисты, посвятившие свои работы ялтинским переговорам, постоянно обращали внимание на тот факт, что достигнутые на них договоренности стали основанием, фундаментом Нового мира. «Ялтинская система координат», по мнению разных специалистов, просуществовала до 70–90-х годов ХХ века[18]. А следовательно, «Ялта‑45» не может не являться значительной универсалией, то есть ключом к типовым аспектам власти, который проявляет специфику властных отношений во всех известных кратологических¹¹ событиях ХХ века. В противном случае все рассуждения о «Ялтинском мире», «Эпохе Ялты», «Ялтинском синдроме» не стоят и медного гроша.

      Что же такое универсалия в классическом, философско-смысловом варианте этого слова? Напомню, что универсалия – это общее понятие. Но в ее понимании есть две антагонистические трактовки. Одна из них говорит, что общее понятие существует в действительности, более того, общее понятие – это единственная возможная реальность. К таковой точке зрения склонялись реалисты. Их противники номиналисты утверждали, что общее понятие – лишь слово, которое обозначает многие вещи[19]. На первый взгляд (да и на второй тоже) заявленные параметры слишком уж философичны и далеки от Ялтинской конференции. Но это далеко не так. Крымская (Ялтинская) конференция 1945 года – это событие, которое существует в реальности? Или всего лишь имя для некоторой общей совокупности фактов? Вопрос банален, но от этого не становится менее острым. От ответа на него должна зависеть вся стратегия исследователя или программа-максимум для носителя той или иной универсалии в своем ментальном мире¹².

      Ответ, что «Ялта‑45» – это реальность, наталкивается на каскад дополнительных вопросов. Начиная от детского: «Дай посмотреть», до вполне респектабельного: «Как может быть то, что уже стало прошлым?» И действительно, как может быть реальностью аббревиатура? Или вопрос не в сочетании гласных и согласных букв? Быть может, вопрос в образе? В символе? Учитывая, что Ялтинская конференция чему-то учит, на что-то заставляет надеяться, кому-то мстит, кому-то противостоит, служит чему-то – однозначно следует сделать вывод о реальности такой универсалии. Более того, универсалии очень активной, живущей напряженной жизнью, являющейся неотъемлемым атрибутом дня сегодняшнего.

      Номиналисты говорят лишь о слове, объединяющем некоторые предметы. В таком смысле Ялтинская конференция – это: Ливадийский дворец, кресло-каталка Ф. Рузвельта, любимые папиросы И. Сталина, протоколы стенограмм заседаний. Но какова познавательная ценность таковой реальности? Ведь это комплекс предметов, которые некогда были, но от которых теперь остались лишь слова. Остался, правда, Ливадийский дворец, но он уже далеко не резиденция делегации США, а российский музей (рис. 11–13). Для чего нужна такая реальность? Разве она интересна сотням ученых, исследователям ЯК и миллионам туристов – посетителям Ливадии? Весь наш здравый смысл говорит: то, что бессмысленно, –

18

Юрченко С. В. Ялтинская конференция 1945 года: хроника создания нового мира. Симферополь, 2005. С. 9.

19

Новая философская энциклопедия. Т. 4. М., 2010. С. 136–142.