Незаданные вопросы. Мария Метлицкая

поесть или передохнуть! – хватали авоськи и бежали по магазинам. Одна вставала в очередь за мясом, другая – за колбасой, третья караулила сметану или сыр.

      Ольге становилось стыдно – продукты покупала мама, забирая Иришку из школы. И дома Ольгу ждал полный порядок – накормленная дочка, сделавшая все уроки, нагулянная и довольная жизнью. Чистая квартира и вкусный ужин – райская жизнь!

      Свекровь тоже старалась изо всех сил, делала все, что могла: читала Иришке книги, учила с ней стихи, слушали вместе музыку.

      С мужем все тоже было замечательно – ничего в их отношениях не изменилось – так разве бывает? Ольга так же ждала его, как в первые годы их жизни, и так же по нему скучала. Нет, она скучала сильнее, чем раньше.

      И она видела, чувствовала, что он отвечает ей тем же – женщину не обманешь, она все сразу поймет или почувствует.

      Иногда, просыпаясь среди ночи от неясного страха, Ольга вдруг пугалась: «Так много – и мне? За что, почему? Почему мне, такой обыкновенной, такой заурядной, такой… «никакой»? Я же совсем обычная! И понимаю это прекрасно! Сколько красавиц, умниц не могут устроить личную жизнь! Сколько попыток, сколько страданий, сколько разочарований! А у меня так все легко получилось! И с первого раза! Муж, дочь, родители. Я никогда не считала копейки – геологам платят отлично. Я не жила в коммунальной квартире, не варилась в невозможном и страшном быту. Я не испытывала ужасных неудобств, невыносимых условий. Меня не предавали и не обманывали. У меня как-то сразу все сложилось! Все то, к чему многие идут тысячи лет».

      И ей становилось не по себе.

      Но, как часто бывает, жизнь решила проверить на прочность и ее, безмятежно-счастливую Ольгу. Свекрови стало резко хуже.

      Болезнь снова вернулась, увы… Да теперь – на последней стадии. Врачи разводили руками – хирургическое вмешательство уже невозможно. Теперь – только уход и уход! Больная безнадежна – наберитесь терпения.

      Беда свалилась так внезапно, так страшно, накрыв их с головой, – невозможно стало дышать, есть, пить, разговаривать. Просто жить. За эти спокойные и безмятежные годы они, казалось бы, забыли, что женщина безнадежно больна. Забыли и слова врачей, что болезнь может вернуться. Человек ведь всегда рассчитывает и надеется на лучшее.

      А тут еще и Иришка не пропускала ни одну заразу, цепляла все подряд. Берегли ее изо всех сил. Зимой рот девочки был закрыт шарфом, под который обязательно подкладывали носовой платок – холодный воздух, опасность! Из носа подтекала растаявшая оксолиновая мазь, которую Иришка размазывала по лицу.

      Под вязаный капор надлежало повязывать ситцевый платочек, плотно прилегающий к ушам. В ушах – комочки ваты. Иришке не разрешалось играть с одноклассниками в школьном дворе ни в салочки, ни в пятнашки, ни в резиночки, ни в прятки: «Будешь носиться – вспотеешь». Нельзя было лепить снежки, шлепать по лужам, даже в резиновых, на шерстяные носки, сапогах.

      Ольга без конца готовила диетические блюда – протертые супы, бесконечные каши (на воде, на молоко