Ищейки в Риге. Хеннинг Манкелль

конечно, правы, – ответил Валландер. – Я каждый день спрашиваю себя, что происходит с моей жизнью. И понимаю, что мне не с кем поделиться.

      – А делиться нужно, – сказал врач. – Это необходимо всем.

      Он встал, потому что в его нагрудном кармане, словно птенец, запищала рация.

      – Вы можете остаться здесь до утра, – сказал он. – Постарайтесь отдохнуть.

      После Валландер лежал и прислушивался к шуму неизвестно где расположенной вентиляции. Из коридора доносились голоса.

      «У любой боли есть объяснение, – думал он. – Если это было не сердце, то что же? Совесть, которая постоянно мучает меня, что я так мало времени и сил уделяю отцу? Беспокойство, что дочь, присылающая мне письма из Народного университета в Стокгольме, что-то скрывает? Что все не совсем так, как она пишет – будто у нее все хорошо, будто она нашла наконец именно то, что так долго искала? Может, я все время неосознанно боюсь, что она снова попытается свести счеты с жизнью, как в пятнадцать лет? Или боль – оттого, что я все еще ревную Мону, хотя прошло уже больше года, как она ушла от меня?»

      Яркий свет бил в глаза. Валландер думал, что на всей его жизни лежит печать одиночества, от которого он так и не сумел избавиться. Но может ли боль возникнуть от одиночества? Он так и не нашел бесспорной причины.

      – Я не могу так жить дальше, – громко произнес он самому себе. – Я должен взяться за мою жизнь. Как можно скорее. Прямо сейчас.

      В шесть он проснулся. Врач стоял рядом и смотрел на него.

      – Не болит? – спросил он.

      – Вроде все хорошо, – ответил Валландер – но что же это могло быть?

      – Перенапряжение, – сказал врач. – Стресс. Да вы и сами знаете.

      – Да, – сказал Валландер. – Знаю.

      – Я думаю, вам надо хорошенько обследоваться, – сказал врач. – По крайней мере, чтобы вы были уверены, что у вас нет функциональных нарушений. А затем можете продолжить изучение своей души и посмотреть, что скрывается в ее темных уголках.

      Валландер вернулся домой, принял душ, выпил кофе. Термометр показывал минус три. Неожиданно небо полностью расчистилось, ветер утих. Он долго просидел, раздумывая над случившимся ночью. Боль и посещение больницы казались ему чем-то нереальным. Но он знал, что не сможет забыть о том, что случилось. Только он сам в ответе за свою жизнь.

      Лишь когда стрелки на часах показали четверть девятого, он заставил себя вспомнить о работе.

      Едва войдя в управление полиции, он вступил в жаркую дискуссию с Бьёрком, считавшим, что следовало немедленно вызвать специалистов из криминально-технического отдела в Стокгольме для тщательного обследования места преступления.

      – Но место преступления отсутствует, – возражал Валландер. – Мы можем быть уверены, что эти люди не были убиты на спасательном плоту.

      – Теперь, когда Рюдберга нет, мы вынуждены вызывать помощь извне, – продолжал Бьёрк. – У нас нет таких специалистов. Как могло случиться, что вы даже не огородили часть берега, на котором нашли плот?

      – Берег