Тень Евки. Марина Майорова (монахиня Иоанна)

была мама, – вздохнул Андрей, – моя мама тут же шла разбираться, если меня кто-нибудь обижал. Я её просил, уговаривал! Меня «маменькиным сынком» дразнили.

      – Всё равно ты хороший, – сказала Евка и вздохнула. – Когда мама умерла, мне было около пятнадцати лет, Сашурке – двенадцать, а братик вообще был малявка… так что я старшая стала. Папа ведь работал целыми днями. А я их кормила, обстирывала и вообще вместо мамы была. А ты, наверное, думал, что я тупая, что в седьмом классе два года просидела, да? – спросила Евка и засмеялась.

      – Я вообще ничего об этом не думал. Мало ли? Может, ты в школу поздно пошла.

      – Нет, вовремя, – Евка опять помолчала, а потом решительно сказала, – просто папа запил!

      Андрей сидел поражённый. Ничего себе, что девчонка пережила! Мать умерла, отец запил и на руках ещё двое!

      – Как же ты, Евчик? – спросил он с какой-то робостью.

      – Да он ничего! Тихий был. Просто напьётся и сидит полночи, глядя в одну точку. Ну, потом, конечно, стал работу пропускать. Уволили. Комиссия приходила, грозились нас отнять. Костик сразу в кладовку спрятался, думал, что тут же его заберут.

      Евка невесело усмехнулась. Андрей никогда её не видел такой. «Какая же она сильная!» – с невольным уважением подумал он.

      – А потом, потом-то что случилось?

      – Ничего, – ответила Евка спокойно, – просто я однажды дождалась, когда отец проснётся, похмелится и придёт в себя. И тогда я ему сказала, без всякого скандала, но твёрдо, что если он немедленно не прекратит пить, я сама пойду, куда надо и попрошу, чтобы нас устроили в детдом.

      – Ну-у! – восхищённо воскликнул Андрей.

      – Да. Я ещё ему сказала, что он мужчина, а детей своих забросил и утешается. И даже не думает, каково нам – мамы нет, а папа пьёт. И что мама наша его, наверное, осуждает.

      – Кру-уто! И что он?

      – Что? Сначала сидел молча. Не смотрел на нас. А ребята притихли, как мыши. Испугались. Потом отец спросил меня: «Дочка, ты вправду так сделаешь, как сказала?»

      У меня сердце колотилось, но я виду не подала. Гляжу ему прямо в глаза и говорю: «Правда, так и сделаю». Он посмотрел на меня, крутанул головой, вдруг хвать кепку – и из дома! Я заревела, всё, думаю, конец! И брат с сестрой прижались тоже, как начали голосить! Еле успокоила.

      А часов в одиннадцать вечера отец пришёл, сел за стол как был, в кепке, в плаще, и молчит. А мы шевельнуться боимся. Потом сказал:

      – Всё, дочка. Памятью матери вам обещаю-не буду пить.

      И с тех пор всё, ни граммчика!

      Андрей молча смотрел на Евку, не в силах сказать хоть что-нибудь.

      – Ты что, Андрюшка? – забеспокоилась Евка.

      – Ничего. Просто я думаю: какой же я по сравнению с тобой пацан!

      – Ну и неправильно! Никакой ты не пацан, просто все женщины рождаются мамками! – сказала Евка и сама засмеялась.

      – Мамочка ты моя! Василиса Премудрая, – засмеялся в ответ Андрей и хотел обнять её, но Евка увернулась.

      – Ужинать пора, – и пошла в кухню.

* * *

      Первой увидела Евку Тайса, тётка Андрея. Она давно не была