Тень Евки. Марина Майорова (монахиня Иоанна)

просто ребёнок, невинный ребёнок, несмотря на свои восемнадцать с половиной лет! Конечно, такая невинность в наши разнузданные времена многим может показаться странной. Недаром же её в школе не воспринимали.

      «Андрей! Ты точно болван, идиот! Тебе повезло встретить такую девчонку, а ты со своими мужицкими амбициями даже не понял её столь естественного страха!»

      Он сгрёб Евку в охапку вместе с одеялом и понёс на диван.

      – Глупышка моя! – бормотал он, – вся, как сосулька, замёрзла. А я, старый дурак… Прости меня, глупый я, индюк самолюбивый!

      Евка уткнулась в его грудь, её бил сильный озноб. «Сейчас, сейчас!» – бормотал Андрей, укутывая её одеялом и подтыкая его со всех сторон. Он побежал на кухню, быстро вскипятил чайник, налил в чашку, насыпал сахару и плеснул остатки недопитого вчера коньяка.

      – Выпей это, Евчик, – попросил он, поднимая её и поддерживая за спину.

      – Я не хочу, Андрюша, – сипло сказала Евка.

      – Да ты простудилась! Пей сейчас же! Ну! пей!

      Евка покорно начала пить, поглядывая на него поверх чашки.

      – Мне холодно, – так же сипло сказала она, с трудом допив чай.

      – Я тебя сейчас согрею! – закричал Андрей и лёг под одеяло. Он был большой и тёплый. Никаких мыслей у него не было, кроме одной: отогреть, успокоить, утешить маленькую ледышку. Он просунул руку под её по-прежнему ледяное плечо, умастил её, такую маленькую, уютную, под мышку, другой рукой стал массировать спину с острыми лопатками. «Крылышки! сейчас мы согреем крылышки», – шептал он.

      Евка вдруг разжалась, как будто в ней лопнула пружина, расслабилась, помягчела.

      – Андрюша, – зашептала она ему в грудь, – я думала, что всё кончено, что ты уже не будешь любить меня… я думала, что лучше умереть.

      Слёзы хлынули из её глаз, сразу намочив ему майку, слёзы облегчения, слёзы жалости к себе.

      – Глупышка! – прошептал Андрей, поворачивая её к себе лицом, – глупышка моя! Да разве я смог бы разлюбить такую дурочку, такую милочку!

      Обхватив её спину обеими руками, он стал мелко, быстро целовать её мокрые глаза, щёки, виски и красный, припухший, как у зарёванного ребёнка, носик…

      Два дня Евка была как-то особенно тиха и ласкова.

      А на третье утра она сказала задумчиво:

      – Так вот что значит: два будут в единую плоть.

      Андрей не понял, о чем она говорит.

      – Это в Библии написано о поженившихся людях: два будут в единую плоть. Я это теперь хорошо понимаю. Спасибо тебе, – и она поцеловала его.

      – А ты что – Библию читала? – изумился Андрей.

      – Когда у меня мама лежала, мне сказали читать.

      – Кто сказал?

      – У неё боли были сильные, и нам посоветовали позвать священника. Священник пришёл, сделал, что положено. А когда уходил, велел мне Евангелие читать… только понемножку. Сказал, что ей легче будет терпеть. Ну я и читала ей. Маленькими кусочками… когда она соглашалась.

      – И что?

      – Да