А порою очень грустны. Джеффри Евгенидис

считали, что слезы Мадлен – признак сентиментальности. Они считали, что она поступает глупо, забивая себе голову ерундой. Она бы думала то же самое, если бы на ее месте была одна из них. Разбитое сердце кажется смешным каждому, кроме того, у кого оно разбито.

      – Дай сюда мою книгу.

      – Отдам, если пойдешь на вечеринку.

      Мадлен понимала, почему ее чувства представляются соседкам мелкими. Сами они никогда не были влюблены, во всяком случае по-настоящему. Им невдомек, что с ней происходит.

      – Завтра у нас выпуск! – уговаривала ее Оливия. – Сегодня наш последний вечер в университете. Что ж ты, так и будешь сидеть в комнате?

      Мадлен отвела глаза и потерла лицо.

      – Сколько времени? – спросила она.

      – Десять.

      – Я еще душ не принимала.

      – Мы подождем.

      – Мне нечего надеть.

      – Можешь взять мое платье, – сказала Оливия.

      Так они и стояли, готовые на уступки и одновременно назойливые.

      – Отдай мне книгу.

      – Только если пойдешь.

      – О’кей! – сдалась Мадлен. – Пойду.

      Эбби неохотно отдала Мадлен книжку.

      Мадлен уставилась на обложку.

      – А что, если там будет Леонард? – спросила она.

      – Не будет его, – сказала Эбби.

      – А если будет?

      Эбби отвернулась и повторила:

      – Можешь мне поверить. Его не будет.

      Лолли и Пуки Эймс жили в обветшалом доме на Ллойд-авеню. Приближаясь к нему по тротуару, шагая под вязами, с которых капало, Мадлен и ее соседки слышали пульсирующие звуки бас-гитары и доносящиеся изнутри нетрезвые голоса разгулявшейся компании. Окна запотели, за ними подрагивали свечи.

      Сложив зонтики на крыльце, за велосипедами, они вошли в дом. Внутри воздух был теплый и влажный, как в тропическом лесу, пропитанный пивным запахом. Мебель, купленную на блошином рынке, сдвинули к стенам, чтобы народ мог танцевать. Джефф Тромбли, которому поручили музыку, светил карманным фонариком на свою установку – иначе было не видно; лучик перескакивал на плакат с изображением Сандино у него за спиной.

      – Давайте вы первые, – сказала Мадлен. – Если увидите Леонарда, сразу скажите.

      У Эбби сделался раздраженный вид.

      – Я же тебе сказала, не будет его.

      – А вдруг.

      – С какой стати? Он не любит с людьми общаться. Слушай, не обижайся, но теперь, когда вы поругались, я должна это сказать. Леонард не вполне нормальный человек. Он со странностями.

      – Неправда, – возразила Мадлен.

      – Да забудь ты про него! Я тебя прошу! Ну хоть попытайся!

      Оливия закурила и сказала:

      – Господи, да если б я боялась столкнуться с каким-нибудь бывшим дружком, я бы вообще никуда пойти не могла!

      – О’кей, проехали, – сказала Мадлен. – Пошли в комнату.

      – Наконец-то! – воскликнула Эбби. – Пошли. Давайте сегодня повеслимся. Последняя ночь все-таки.

      Несмотря на громкую музыку, танцевали немногие. Посередине комнаты в