Апостасия. Отступничество. Людмила Разумовская

по шее! Это вам не наши российские виселицы с гнилыми веревками или уж совершенно варварские розги!

      – Однако и в гильотине я не нахожу ничего хорошего, – заметил Тарас Петрович.

      – О, разумеется! – воскликнул мэтр. – Я исключительно для примера. Только чтобы, знаете ли, подчеркнуть разницу между высокой цивилизацией и варварством даже и в смысле наказания высшей мерой. Кстати, о наказаниях. Мы ведь с вами все-таки не совсем толстовцы и подставлять щеку не собираемся, не так ли? Диктатура свободы должна жесточайшим образом бороться против любого проявления несвободы, неравенства и небратства! Вы… разделяете?

      – Разделяю, – согласился Тарас Петрович.

      – Да, да, да! – воскликнул Ковалевский. – Наша борьба за свободу потребует многих жертв… – Ковалевский зажмурился. – В свое время Марат насчитал двести семьдесят тысяч желательных трупов, в действительности их было… миллионы! Что же касается нас… тут даже трудно себе и вообразить. Но пусть, пусть на алтарь свободы мы принесем десятки миллионов жизней… свобода стоит таких жертв! Не правда ли? Уж на что тот же Белинский… Кстати, вы как… к Белинскому?

      Тарас Петрович наклонил голову то ли в знак сочувствия и уважения, то ли просто затрудняясь найти правильные слова, и Ковалевский продолжил:

      – «Я начинаю любить человечество по-маратовски, чтобы сделать счастливою малейшую часть его, я, кажется, огнем и мечом истребил бы остальную». А?.. А вот это как вам понравится? «Люди так глупы, что их насильственно надо вести к счастью. Да и что кровь тысяч в сравнении с унижением и страданием миллионов». А? Кто это? Робеспьер? Дантон? А вот и не угадали! Это наш доморощенный Марат – Неистовый, как его называли друзья, Виссарион, увлекший своими идеалами бóльшую часть студенчества и интеллигенции! – воскликнул Максим Максимович и вдруг с чувством задекламировал:

      Как сладостно отчизну ненавидеть!..

      Тарас Петрович подхватил:

      И жадно ждать ее уничтоженья!

      И они вместе докончили:

      И в разрушении отчизны видеть

      Всемирного денницы пробужденья!..

      – Так вы наш?! – воскликнул Максим Максимович. – Совсем, совсем наш?

      – Ваш, – ответил взволнованный Тарас Петрович. – Весь ваш!

      И Ковалевский бросился ему на шею.

      После пылких дружеских объятий выпили на брудершафт.

      – А знаешь ли ты, Тарас Петрович, нашу конечную цель? – запросто, уже называя будущего «брата» на «ты», спросил Ковалевский.

      – Я догадываюсь, – важно ответил тот.

      – Уничтожение всех алтарей и тронов!

      Ах как сладко задрожало, заныло сердце в мучительном, непереносимом восторге, даже слезы выступили на глазах!

      – Екатерине дали спокойно умереть за ее великие заслуги перед масонством, – продолжал Максим Максимович. – Как-никак, именно при ней расцвел Московский университет, созданный нашим незабвенным дорогим братом Иваном