Алая нить. Лариса Райт

сада и везет в магазин за новой игрушкой, а мама всегда спешит домой проверять у брата уроки. Папа строит смешные рожи и разрешает бренчать на гитаре, мама не терпит кривляний и не подпускает к инструменту. Конечно, для Аниты ты царь и бог, Антонио. Ты первый, ты лучший. У меня – роль второго плана, и вряд ли я когда-нибудь удостоюсь «Оскара» за ее исполнение. Но разве я когда-нибудь ревновала? Я так радовалась вашей близости, я гордилась тобой. Я прожужжала уши всем знакомым рассказами, как наша дочка обожает отца. А ты… Как ты мог оставить ее, Антонио? Зачем? Почему?»

      – С кем ты разговариваешь?

      Мать заглядывает в комнату. Телевизор моргает черно-белой рябью и шипит, но Катарина даже не смотрит в экран.

      – Ну хватит! – Фрау Агнесса решительно выключает технику. – Ляг, поспи. Ты так совсем с ума сойдешь.

      – Принеси мне, пожалуйста, снотворное.

      Мать с подозрением смотрит на Катарину.

      – Я не собираюсь травиться. Просто действительно надо отдохнуть.

      – Хорошо. Ты поспишь. А потом встанешь и что-нибудь съешь.

      – Ладно, съем. Что-нибудь.

      Телефонная трубка в руке фрау Агнессы издает жалобные трели.

      – Алло. – Мать презрительно морщится и протягивает аппарат Катарине с такой брезгливостью, будто в руках у нее склизкий червяк. – Это отец твоих детей.

      Катарина прикрывает рукой телефон:

      – К чему этот драматизм, мама?

      Мать поджимает губы и продолжает выжидающе стоять над дочерью, Катарина вопросительно смотрит на нее и молчит. Она не собирается разговаривать с мужем при свидетелях. Фрау Агнесса отворачивается и, демонстрируя идеально прямую спину, необычайно, а главное, незаслуженно обиженно выходит из гостиной, нарочно сдвинув створки дверей.

      Катарина собирает остатки мужества и пытается вспомнить, как звучал ее голос несколько дней назад.

      – Я слушаю. – Да, именно так. Легко, непринужденно, без тени расстройства.

      – Привет.

      – Привет. – Похоже, ему тоже нелегко.

      – Как дела?

      «Он что – идиот?» Катарина сглатывает комок и даже улыбается, чтобы ответить:

      – Спасибо, хорошо.

      – Понятно.

      – Послушай, я хотел бы заехать в воскресенье…

      – Да, это было бы неплохо…

      – …Взять детей… Все-таки надо поговорить… Сходить с ними куда-нибудь… Обсудить ситуацию… Чтобы не маячить у тебя перед глазами… Может быть, все еще… Пусть выйдут к дороге часам к двенадцати. Мы будем ждать их там.

      «О! Он не собирается ни видеться с ней, ни тем более разговаривать. И что значит «мы»? Как это понимать? Брось, Катарина, ты прекрасно знаешь, что это значит и как это следует понимать. Детей не брошу, а ты свободна. Ты не нужна. Ты лишняя. Ты чужая. «Мы» – это больше не мы с тобой, «мы» – это я и она».

      – Да. Да, конечно, как скажешь.

      – Так мы договорились?

      – Ага. –