Волк. Тайна Черной пирамиды. Дмитрий Карпин

напротив, опустился на диван и положил на стол, стоящий рядом, трость, перчатки и цилиндр.

      – Эх, возьмусь я за вас, – добавил он. – Ты все понял, Митяй?

      Управляющий кивнул.

      – Тогда ступай.

      Митяй тут же поспешил выполнить поручение, и скрылся из виду, забрав с собой старую ключницу Авдотью.

      – Игнат, ты тоже можешь быть свободен, – продолжил Владимир, обратившись к личному слуге, все это время стоящему рядом и с интересом взирающему на все происходящее. – Сходи навести родных, знакомых, напейся, если хочешь. А коли вдруг понадобишься, я прикажу отыскать тебя.

      – Спасибо, ваше благородие, – поклонился Игнат. – Навестить родных мне и в самом деле ой как хочется. Как-никак пять лет их не видел, а все с вами на чужбинушке маялся.

      – Ну, не так-то ты там и мучился, пройдоха, – усмехнулся Владимир. – Ну, хорошо, ступай.

      И Игнат тоже ушел, а испанец опустился на диван возле Волкова.

      – Я вижу, ты совсем не торопился к могиле отца, – с укоризной сказал он.

      – Почему же, я приехал, как смог, – отозвался молодой барин.

      – Отчего же тогда я приехал раньше? – парировал испанец.

      – Не знаю, – отмахнулся Волков. – Время странная штука, для одних оно течет медленнее, для других быстрее. Плюс ко всему меня задержали неотложные дела в Петербурге.

      – Дела, которые важнее дани последней памяти твоему отцу?! – удивился Мартин и взмахнул рукой для усиления эффекта.

      – Не надо превращать все в пафос, дорогой мой наставник, – произнес Владимир. – Ты сам знаешь, что отец не шибко-то и любил меня, иначе он не отправил бы меня на эту проклятую войну.

      – Ты неправ! – парировал Мартин. – Твой отец был благородным человеком, и он любил тебя и хотел, чтобы ты стал настоящим мужчиной, иначе бы он не отправил тебя на эту войну.

      – Что-то не слишком-то убедительно это звучит, – усмехнулся Владимир.

      – Вздор! – вскричал испанец. – Да, отец был к тебе строг, но лишь потому, что он любил тебя и не хотел, чтобы ты стал тряпкой. Мой отец был borracho****** и постоянно избивал меня, но даже он любил меня, а все его нападки были лишь для того, чтобы закалить мой характер.

      ******Borracho (исп.) – пьяница.

      – И, как я вижу, это ему вполне удалось.

      – В яблочко! Плох тот отец, что никогда не бьет своего сына!

      – У нас в России тоже принято говорить: бьет – значит любит.

      – Верно говорят!

      – Но мой отец не шибко то и бил меня, эту привилегию он отводил тебе, и твои тумаки по сей день крепко засели в моей памяти.

      – Зато мои побои помогли закрепить в тебя мою науку, – назидательно сказал Мартин. – Надеюсь, ты еще не забыл, как держать шпагу?

      – Нет, твоя наука крепко отпечаталась у меня в мозгу, так же как и пряжка твоего ремня на моих ягодицах.

      – Ха-ха-ха, – расхохотался испанец и растрепал Волкову волосы. – Как же я скучал по тебе, вздорный мальчишка. Даже по твоим хитрым проделкам.

      – Наверное, ты вспомнил о том случае, когда я залил клей тебе в ножны и