Фата на дереве. Галина Артемьева

чисто. Решил, что вирус какой-то. Сейчас какие только вирусы в людей не вцепляются. Сделали укол жаропонижающего. Дождались, пока температура и упала до тридцати восьми.

      – Как вам? Полегче? – участливо спросил доктор.

      – Спасибо, да, – шепнула больная.

      Слеза катилась из ее глаза. От горячки? От плохого самочувствия?

      – Вы понервничали вчера?

      – Да. У меня бывает. Вдруг…

      Славик не знал, что у нее так бывает. За все время, что они вместе, температура у жены поднималась лишь однажды, когда все вокруг грипповали. И не страшная, как сегодня, а вполне нормальная для недомогающего человека – тридцать семь и восемь.

      Доктор велел сдать анализы, проверить почки. Да, конечно…

      Все сделали и ничего не нашли. Никаких отклонений и воспалений. А температура держалась больше недели.

      Так сгорало в Сане ее страдание. Ужас выходил вместе с жаром, потом, горячечным бредом.

      Больше Ростислав себе подобных удовольствий не разрешал. И, кстати, старания той ночи прошли впустую: никакого ребенка не получилось, как не получалось потом годами.

      Так они и жили.

      Он ее любил.

      Точно любил.

      Наверняка.

      Временами происходили всплески: сказывался отцовский характер. Требовал, чтобы все шло по его велению. Славе казалось, что жена это понимает и принимает. В остальном-то все у них просто великолепно. Другим на зависть. С детьми вот слишком надолго затянулось. Но врачи убеждали, что все в порядке, что все будет.

      Вопрос времени, понимаешь…

      Он любил размеренный распорядок, четкие правила жизни.

      И прекрасно она усвоила эти правила: быть дома, когда он возвращается из поездок. Поменьше общаться с родными. Гнать куда подальше всех этих ее приблудных красавиц-моделей, вечно набивавшихся в подруги…

      Но сегодня он вернулся, а ее нет.

      Правда, вернулся он раньше обещанного. Ростислав частенько называл Сане дату возвращения на день-два позже. Просто для проверки, чтоб лишний раз убедиться в ее верности и любви к порядку.

      Перед отъездом у них вышла размолвка. Какая-то дрянь ей позвонила. Что-то там наплела про срочную необходимость. А он велел остаться и проводить его. Она все равно собралась бежать, спасать свою подругу-лохушку. И он пообещал этого так не оставить…

      В общем, вспылил… И потом несколько дней не звонил, чтоб знала. Чтоб понимала: его слово – закон.

      Он нередко воспитывал жену молчанием. Чтоб ощущала она дискомфорт как последствие своих же действий.

      Она обычно в таких случаях сама заговаривала. А он решал, хватит ли ему выдерживать характер или можно простить.

      В этот раз он, как обычно, ждал звонка от нее и не дождался. Набрал ее сам.

      «Вне зоны доступа»…

      И так – несколько дней подряд. Рехнуться можно. И никто не знает, где она.

      В офисе: «У нее же отпуск».

      Родственничкам ее драгоценным он звонить не стал принципиально.

      И вот теперь