Фата на дереве. Галина Артемьева

стеклышек.

      – Пойдем, – согласилась она. – Только я не знаю, как это.

      – Все просто. Я – Рыцарь. Я буду тебя от всего спасать. А ты должна бояться, падать в обморок, стонать и все такое. А я – твой защитник.

      – Ладно.

      Генка отошел с Птичей к дереву, на корнях которого лежала очередная книга с аккуратно сложенными диковинными очками.

      – Я начинаю, – предупредил мальчик. – Смотри! Я – Рыцарь!

      Он вдруг изменился, превратившись из себя в совсем другого.

      Птича увидела Рыцаря. Голова Рыцаря была гордо откинута назад, глаза сверкали бесстрашием и волей к победе над любым противником, какой ни встретится на его славном, но тернистом пути.

      – Я пришел спасти тебя от врагов, о Прекрасная Дама! – провозгласил Рыцарь, вставая перед Птичей на одно колено.

      – О, Рыцарь! Благодарю тебя, ты подоспел вовремя, враги чуть было не ворвались в мои покои, я так боялась оказаться их пленницей, – простонала Прекрасная Дама, трепеща и бледнея.

      – Эти негодяи все еще тут! – вскричал возмущенный Рыцарь, прикрывая своим мужественным торсом взволнованную Прекрасную Даму, всем своим видом показывавшую, что именно сейчас она близка к обмороку как никогда. – Но я не дам им уйти! Я накажу их по заслугам!

      – Вон, негодяи!!! – устрашающе вскричал Рыцарь, бросаясь в кусты дикой малины.

      – Ах, – простонала Прекрасная Дама, исполненная чувством благодарности к своему отважному защитнику…

      У них с первого раза отлично все вышло. Рыцарь отбивал свою подзащитную от врагов. Она же старательно неоднократно падала в обморок, пока не ободрала коленку, ударившись в падении о незамеченный корень старого дуба, вылезший из-под земли, на ее беду.

      – Ой! – воскликнула Прекрасная Дама, мгновенно превращаясь в Птичу Мухину.

      – Сильно ударилась? – сочувственно спросил Генка, надевая очки, чтобы рассмотреть полученную в результате их увлеченного действа травму.

      – До свадьбы заживет, – ответила Птича, крепясь изо всех сил, чтобы не заплакать.

      Про свадьбу и исчезновение ран, ушибов и синяков к этому важному событию в жизни каждого взрослого человека всегда говорили старшие, желая утешить.

      Хотя – что тут утешительного? Больно-то сейчас. А свадьба – когда еще будет, если будет.

      Однако и Генке было что залечивать к свадьбе. Чтоб хорошенько зажило. Он так исцарапался в малиновых зарослях, что пугал своим видом честной народ. Живого места не было.

      Шли они домой на перевязку и обработку ран мимо очереди, люди дивились странным детям: девочке Мухиных с изгвазданным вконец платьем (сказались обмороки Прекрасной Дамы) и разбитыми вдрызг коленками, а также расцарапанному от пят до макушки буквально до неузнаваемости внучонку Академика (так все лаконично величали Генкиного деда).

      Ох, хорошо тогда жил народ, непугано!

      Не было на них ювенальной юстиции!

      Сейчас бы и Рыцаря, и Прекрасную Даму быстро приняли под их белые исцарапанные руки (все в синяках, отметим),