Дети войны о войне. Сборник

и бабушкой занимали одну комнату.

      Когда кончились продукты, бабушка и мама ходили в другие поселки чтобы выменять какие-нибудь продукты.

      Зима в 1944 году пришла рано, и в ноябре батюшка, который жил недалеко от нас, крестил меня в проруби у своего дома. Моя бабушка придерживалась старообрядческой веры. А я был её единственным внуком от единственного оставшегося в живых сына.

      Где-то в это время, по рассказам мамы, я заболел дифтиритом и был обречён. Но доктор, который жил в нашем доме, высосал пленку через трубочку и тем спас мне жизнь.

      Понимая, что они здесь надолго, немцы стали зачищать территории между линией фронта у Ленинграда и Ораниенбаумским пятачком от гражданского населения. Они строили женщин и детей с пожитками на санках в колонны и гнали под конвоем до станции Красное Село. Там грузили в товарные вагоны и везли трое суток до станции Вейрман. Наш конвой был последний в конце декабря 1941. Где-то в районе Новоселья конвой был обнаружен с Пулковских высот, и корабли нанесли удар. Всё обошлось, но на санках, где я лежал, осколок отрубил кусок доски.

      В товарняке нас везли три дня. Выходить не разрешалось. При попытке выйти из вагона стреляли насмерть. На станции из вагонов вышла только половина. Построили колонну, вещи приказали оставить у вагонов. Путь колонны лежал в концлагеря в Эстонии.

      У выхода из станционного посёлка мама и бабушка поняли, что им нечем перепеленать ребёнка. Они вышли из колонны и сделали вид что пеленают ребёнка. Когда колонна прошла, мама побежала на станцию, где увидела, что съезжаются окрестные крестьяне и разбирают пожитки. Она нашла наши санки, но когда вернулась, не обнаружила бабушку. Правда, осмотревшись, она увидела бабушкин платок на крыльце дома.

      В доме жила бездетная эстонская семья, которая стала уговаривать оставить ребёнка, т. к. их всё равно гонят на смерть. Но утром мама и бабушка продолжили путь за колонной. Отойти было невозможно. Через сутки в большом селе Ивановское, где колонна пережидала непогоду, бабушка подкупила старосту, и тот сказал немцам, что это люди из его села и могут здесь остаться. Именно в этой точке наши жизни были спасены, хотя впереди ждали не меньшие опасности.

      Нам выделили комнату в доме на берегу озера. Мама сразу заболела тифом, но бабушке удалось её выходить. Главной проблемой для бабушки было достать для меня козье молоко. Наступила весна, и бабушка пошла пасти коз.

      Маму с местными крестьянами немцы стали гонять в окрестные леса, где проходил Лужский рубеж, чтобы захоранивать останки наших солдат. Этот ужас остался у неё в памяти на всю жизнь. И конечно, рассказывать об этом она не любила.

      Улица села Ивановское, на которой нас поселили, была на отшибе и проходила вдоль берега очень глубокого озера шириной 500–700 метров. Сразу за озером начинались бесконечные глухие леса. В селе не было постоянного гарнизона немцев, но они частенько здесь проезжали.

      Как известно, партизанское движение в Ленинградской области в основном