Молись и кайся. Леон Гельевич Костевич

он мне звонил, – вспомнил Авдеев. – Говорит: «Петруся, дай телефон грека: пусть в церковь сводит, грехи на мне…»

      – Это про какие он грехи? – Прежде чем сесть, Христофоридис выгнал из кресла старую, тяжелую кошку. – Что мать бьет?

      – Зеков, говорит, в армии поубивал. У них зона рядом была: пятеро мазуриков сбежали и от ментов отстреливались. А командир знал, что Толян на стрельбу ходил. Ну, наш друг их всех и положил из автомата одиночными.

      – Врет, может? – засомневалась Генка. – У него уж, поди, давно «белка» началась.

      – Вряд ли, – возразил Авдеев. – Я сейчас вспоминаю – он когда из армии пришел, пытался про каких-то зеков рассказывать, а я внимания не обратил. Теперь вот плачет.

      – Это в нем водка плачет, – заключил Христофоридис. – Он ведь мне не перезвонил: значит, протрезвел – и сразу каяться расхотелось.

      Из колонок лился вибрирующий тенорок:

      Здравствуй! Я так давно не был рядом с тобой.

      Но то, что держит вместе детей декабря,

      Заставляет меня прощаться с тем, что я знаю,

      И мне никогда не уйти до тех пор, пока… 20

      – Шифровка шпионская! – хмыкнул Авдеев.

      Генка ринулась на защиту:

      – Ты просто его не понимаешь!

      – Ну хорошо, о чем эта песня? – поддержал друга Эсхил.

      – А о чем детские воспоминания? Сны? О чем рассвет над рекой?

      – Так все можно оправдать, – не согласился Петр.

      – Не будем трогать Б. Г.21, – пацифистски предложила Генка. – Так ты, Христофор, значит, фильм про греков снимаешь?

      – Угу, – причмокнул режиссер. – Сейчас в Геленджик собираюсь. Заодно и родственников повидаю, у меня ведь одна часть предков – выходцы из Константинополя, другая – из Понта. Все, спасаясь, в Россию бежали. Прадед по линии отца в конце девятнадцатого века приехал из Трапезунда с фамилией Кер-оглы, я вам рассказывал. До этого он криптохристианином был. Вопрос на засыпку: кто такие криптохристиане?

      – Кажется, что-то подпольное, – зажмурил один глаз Петр.

      – Эх ты, писатель! Почти все греки, жившие под гнетом турок, носили их имена и фамилии, но тайно исповедовали православие. Греков насильно заставляли ислам принимать, отбирали у родителей детей, убивали за вероисповедание. Но были и те, кто предпочли принять мученическую смерть, нежели отречься от веры.

      «Начинаем греческую басню. Внимай, читатель, будешь доволен», – подмигнула Петру Бумагина.

      – Ваша ирония, дорогие мои, тут неуместна, – бросил взгляд исподлобья Христофоридис. – Часто даже те современные люди, которые считают себя православными, думают, что святость – это предназначение свыше и что когда-то для святости были другие условия. А раз так, зачем стараться, ходить в храм, держать посты и не блудить? Для чего напрягаться, если святым все равно не станешь? Но я хочу показать, что святые

20

Строки из песни группы «Аквариум».

21

Псевдоним Б. Гребенщикова.