Электронная совесть (сборник). Илья Иосифович Варшавский

сигарет, зажигалку, индивидуальный пакет и бутылку. – Минуточку! – Он пошарил в поисках рассыпавшихся монет. – Кажется, все!

      – Тогда начинаем, лежите спокойно!

      До Курочкина донесся звук захлопнувшейся дверцы. На стене камеры зажглось множество разноцветных лампочек. Курочкин поудобнее устроился на гладкой холодной поверхности лежака. То ли от страха, то ли по другой причине, его начало мутить. Где-то над головой медленно и неуклонно нарастал хватающий за сердце свист. В бешеном ритме замигали лампочки. Вспыхнула надпись:

      СПОКОЙНО! НЕ ДВИГАТЬСЯ, ЗАКРЫТЬ ГЛАЗА!

      Лежак начал вибрировать выматывающей мелкой дрожью. Курочкин машинально прижал к себе сумку, и в этот момент что-то оглушительно грохнуло, рассыпалось треском, ослепило через закрытые веки фиолетовым светом и, перевернув на живот, бросило его в небытие…

* * *

      Курочкин открыл глаза и закашлялся от набившегося в рот песка. Приподнявшись на четвереньки, он огляделся по сторонам. Прямо перед ним расстилалась мертвая, выжженная солнцем пустыня. Слева, в отдалении – гряда гор, справа озеро. Несколько людей, казавшихся отсюда совсем маленькими, копошились на берегу.

      Курочкин встал на ноги, отряхнулся и, прихватив сумку, направился к озеру.

      Хождение в сандалиях на босу ногу по горячему песку оказалось куда более неприятным делом, чем это можно было себе представить, сидя в уютном помещении отдела «Времена и Нравы». Песок обжигал, набивался между ступнями и подошвами, прилипал к размякшим от жары ремешкам, отчего те сразу приобретали все свойства наждачного полотна.

      Курочкину пришлось несколько раз присаживаться, вытряхивать песок из сандалий и обтирать ноги полою хитона, раньше чем ему удалось добраться до более или менее твердого грунта на берегу.

      Его заметили. Весь облик человека в странном одеянии, с сумкой на плече, идущего журавлиным шагом, был столь необычен, что трое рыбаков, чинивших на берегу сеть, бросили работу и с интересом наблюдали за приближением незнакомца.

      – Уф! – Курочкин плюхнулся рядом с ними на песок и стащил с ног злополучные сандалии. – Ну и жарища!

      Поскольку эта фраза была произнесена по-русски, она не вызвала никакого отклика у рыбаков, продолжавших разглядывать экипировку путешественника во времени.

      Однако Курочкин не зря был представителем науки, ставящей радость познания выше личных неудобств.

      – Мир вам, добрые люди! – сказал он, переходя на древнееврейский, в надежде, что чисто библейский оборот речи несколько скрасит дефекты произношения. – Шолом алейхем!

      – Шолом! – хором ответили рыбаки.

      – Рыбку ловите? – спросил Курочкин, соображая, как же лучше завести с ними разговор на интересующую его тему.

      – Ловим, – подтвердил высокий, широкоплечий рыбак.

      – Как уловы? План выполняете?

      Рыбак ничего не ответил и занялся сетью.

      – Иаков! Иоанн! – обратился он к сыновьям. – Давай, а то дотемна не управимся!

      – Сейчас, отец! – ответил тот, кого