Электронная совесть (сборник). Илья Иосифович Варшавский

же власть прокуратора…

      – Одна видимость. Когда я подавляю восстание, всю славу приписывает себе Люций Вителлий, когда же пытаюсь найти с иудеями общий язык, он шлет гонцов в Рим с доносами на меня. Собирать подати становится все труднее. Мытарей попросту избивают на дорогах, а то и отнимают деньги. Недоимки растут, и этим ловко пользуется Вителлий, который уже давно хочет посадить на мое место кого-нибудь из своих людей.

      – И все же… – начал Прокулл, но закончить ему не удалось. Помешал рев толпы под окнами.

      – Вот, полюбуйся! – сказал Пилат, подойдя к окну. – Ни днем, ни ночью нет покоя. Ничего не поделаешь, придется выйти к ним, такова доля прокуратора. Пойдем со мной, увидишь сам, почему я хочу просить о переводе в Рим.

      Толпа неистовствовала.

      – Распни его! – орали, увидев Пилата, те, кто еще недавно целовал у Курочкина подол хитона. Распятие на кресте было для них куда более увлекательным мероприятием, чем любые проповеди, которыми они и без тогобыли сыты по горло.

      – Распни!!

      – В чем вы обвиняете этого человека? – спросил Пилат, взглянув на окровавленного Курочкина, который стоял, потупя голову.

      Вперед выступил Киафа.

      – Это наглый обманщик, святотатец и подстрекатель!

      – Правда ли то, в чем тебя обвиняют?

      Мягкий, снисходительный тон Пилата ободрил совсем было отчаявшегося Курочкина.

      – Это страшная ошибка, – сказал он, глядя с надеждой на прокуратора, – меня принимают тут не за того, кто я есть на самом деле. Вы, как человек интеллигентный, не можете в этом не разобраться!

      – Кто же ты есть?

      – Ученый. Только цепь нелепейших событий…

      – Хорошо! – прервал его Пилат. – Прошу, – обратился он к Прокуллу, – выясни, действительно ли этот человек ученый.

      Прокулл подошел к Курочкину.

      – Скажи, какие события предвещает прохождение звезды Гнева вблизи Скорпиона, опаленного огнем Жертвенника?

      Курочкин молчал.

      – Ну что ж, – усмехнулся Прокулл, – этого ты можешь и не знать. Тогда вспомни, сколько органов насчитывается в человеческом теле?

      Однако и на второй вопрос Курочкин не мог ответить.

      – Вот как?! – нахмурился Прокулл. – Принесите мне амфору. Амфора была доставлена. Прокулл поднес ее к лицу Курочкина.

      – Как ты определишь, сколько вина можно влить в этот сосуд?

      – Основание… на… полуудвоенную высоту… – забормотал тот. Как всякий гуманитарий, он плохо помнил такие вещи.

      – Этот человек – круглый невежда, – обратился Прокулл к Пилату, – однако невежество еще не может служить причиной для казни на кресте. На твоем месте я бы его публично высек и отпустил с миром.

      – Нет, распни его! – опять забесновалась толпа.

      Курочкина вновь охватило отчаяние.

      – Все эти вопросы не по моей специальности! закричал он, адресуясь непосредственно к Пилату. – Я же историк!

      – Историк? – переспросил Прокулл. – Я тоже историк. Может быть, ты мне напомнишь, как была укреплена Атлантида от вторжения врагов?

&