Между. Альвдис Н. Рутиэн

спрятался. Его не найти.

      Свиней Аннуина мы не вернули, но за столько веков и я, и Араун, и Гвидион убедились: Аннуин существует и без стада. А Гвидиону его добыча не в помощь.

      В этой битве мы ничего не обрели – но и ничего не потеряли. Не такое уж это и поражение.

      А что теперь заперт в мире людей – так мне Араун объяснил: это тоже не беда. Я нужен Аннуину как живой талисман. Могу что-то делать… могу не делать ничего. Смирно стоять в своем стойле. Сено есть, ячмень дают – радуйся жизни, Конь!

      Д-да, я обещал говорить поменьше глупостей.

      В мире магии мы выиграли войну с Римом. В мире людей… да, легионы здесь еще остались, да, иногда вспыхивают схватки, даже сражения бывают – но судьба легионов предрешена. И если я не могу больше ходить по всем курганам Прайдена, то ко мне-то придти могут – те воины, что захотят обрести силу «бессмертных» смертников. Значит, и в нынешних битвах с римлянами от меня есть польза.

      Значит, почти всё у нас в порядке. А потери – они незначительны. И думать о них не стоит.

      Я правильно говорю, Динас?

      …вот если бы я еще мог так же думать!

* * *

      Для Марха настало странное время: спокойная жизнь. Сын Рианнон сделал всё, что мог, и той цели, что звала и гнала, больше не было.

      Войны – что в мире людей, что в мире магии – теперь шли без него. Он вычерпал себя досуха. Исчерпал свою силу – и не магическую, отнюдь.

      Силу души.

      Наверное, если бы не дар Скатах – он бы сейчас умер.

      Так, как умирают истинные герои: совершив все положенные подвиги, дав бардам темы для песен на полтысячи лет вперед – и уже неважно, победы это были или поражения. Есть о чем петь.

      Тот-Кто-Бродит-В-Курганах умер. Его больше не было.

      Не было и неистового черного Жеребца, Короля Аннуина.

      А он? Он король Корнуолла, длинной полосы земли между двумя морями. Король людей.

      Не всё же, в самом деле, оставлять свою страну на Динаса.

      Что там должен делать король у людей? – объезжать землю, выслушивать жалобы на свинью, сожравшую на чужом поле зерно, судить, кому по праву принадлежит во-о-он та канава… Этим тоже надо заниматься.

      А на Бельтан и Лугнасад придет она – легкая как лунный блик и такая же прекрасная.

      …правда, последние годы она всё чаще пытается приходить не только в эти праздники.

* * *

      Тишина летнего вечера. Ласточки режут воздух крыльями и над вершинами ближайших деревьев, и так далеко в вышине, что едва глаз достает, – у самых перистых облаков.

      Марх, объезжавший страну, как и подобает королю, остановился на ночлег у реки.

      Оглушительно пахло лилиями, даром что в мире людей их не было.

      Король нахмурился: «Сколько раз повторять тебе…»

      Запах лилий не исчезал.

      Марх вздохнул: невозможно спорить с упрямицей – и свернул.

      Ллиан, увенчанная лилиями, будто короной, улыбнулась ему.

      – Я хотела рассказать тебе свежую сплетню волшебной страны. О твоей матери.

      Марх досадливо поморщился.

      Сидхи