Путь в Эльдорис. Екатерина Елизарова

но нажираться-то зачем было?

      – Не просто же так там было сидеть, – резонно заметил он. – Да и не пил я много…

      – Заметно, – ухмыльнулась я и вдруг услышала у себя в голове третьего:

      «У него непереносимость», – буркнул тот.

      – Ты еще тут?! – отчего-то в голос воскликнула я.

      Эдик посмотрел недоуменно. Я смутилась. Ну вот, совсем уже спятила, а если на людях сама с собой начну перекрикиваться? Да уж, попала. Только злиться на свою судьбу и тем более на Эда совершенно не хотелось. Ну не могу я на него злиться! Стоит весь такой несчастный.

      – Ты раньше никогда не пил?

      «Не пил. Наливали ему компот в кубок, пока никто не видел», – опять наставник.

      – Так, понятно. Здесь должен быть аптечный ларек с алькозельцером. Только вот что-то мне подсказывает, что до его открытия еще далеко. Во сколько же вы меня подняли, оболтусы?

      – Таня, ты с кем разговариваешь? – В голосе Эда чувствовалась тревога.

      «Сказать ему?» – спросила я мысленно.

      «Можно. Пожалуй, так будет даже проще».

      – С наставником твоим, будь он не ладен. Лезет ко мне в голову, не спрашивая. Разбудил вот в такую рань, плохо тебе видите ли!

      У Эда округлились глаза и немного приоткрылся рот. Такого он явно не ожидал.

      – С наставником?!! – Радость и недоумение теперь сменялись у него на лице с поразительной быстротой. Я вдохнула.

      «Ох, вляпалась же я», – подумала уныло и почти сразу улыбнулась. Ну вот, должно быть, заразилась от Эда: благодушное настроение стремительно вытесняло любые попытки недовольства и обрубало зачатки негодования, и обратно они возвращаться не спешили.

      Позабыв на время о докучливом внутреннем голосе, которому у себя там, по-видимому, совсем заняться нечем, я решила попробовать привести своего подопечного хотя бы в относительное чувство. Не знаю, какая у него там непереносимость, но сейчас на лицо жестокое похмелье. Что в таком случае делать? Правильно, снять интоксикацию. Значит, надо пить больше жидкости. Сорбентов под рукой никаких нет, следовательно, остается только обыкновенная вода. Или крепкий чай. Надо сгонять в бар. Есть у них там чай, интересно?

      – Ложись, чудо мое, сюда, – сказала я ласково, приподнимая подушки так, чтобы он мог полусидеть на кровати, и налила в стакан воды. – Вот, пей. А я сейчас попробую чаю тебе раздобыть.

      Эдик посмотрел с сомнением.

      – У тебя интоксикация. Отравление, проще говоря, алкоголем. Спецсредств у нас нет, так что пей, – Эдик обреченно вздохнул, кисло посмотрел, но стакан все же осушил. – Вот и молодец. Лежи, а я сейчас.

      «С каких это пор я записалась в няньки? Ах да, с тех самых, когда удосужилась споткнуться об этого с виду милого, а на деле весьма проблемного паренька».

      Чай, несмотря на еще чересчур раннее утро, достать удалось, а вот напоить им юного выпивальца нет. Когда я зашла в номер, Эдик уже мирно сопел в той самой позе, в которой я его оставила. Сев рядом, я стала рассматривать его умиротворенное лицо. Черные пушистые ресницы обрамляли слегка подрагивающие во сне веки, прямой ровный нос, красные, но не слишком яркие и в меру пухлые