Письмо из прошлого. Ксения Хиж

между ними упаковку сока.

      – Спасибо.

      – На здоровье. – Он по-доброму усмехнулся. – Ну и как, интересно тебе здесь?

      – Нормально.

      – Лучше чем дома?

      Их взгляды встретились – ее удивленный растерянный и его серьезный и внимательный.

      – Ладно, жуй, давай. – Мягко сказал он, кивая на шоколад в ее тонких пальцах. – У Игоря сегодня день рождение, все одноклассники там, а ты чего?

      Маша пожала плечами:

      – Меня никто не звал.

      – Вы же вроде общаетесь?

      – Иногда. – Маша засунула последний кусок шоколадки в рот, зашуршала оберткой. – Я не думаю, что девочкам понравилось бы мое общество. Ты же сам все видел и слышал.

      – Не обращай на них внимания. – Прозвучало мягко, почти ласково, несмотря на его слегка хрипловатый голос. – Переростки! Что Игорь, что девки эти.

      – А я подумала они с тобой.

      Максим усмехнулся, а Маша снова прокляла себя, за то, что сморозила эту глупость. И все-таки прав отец, молчание – золото!

      – Думаешь обо мне что ли? – он слегка толкнул ее в бок. Маша, молча, улыбнулась. – Маленькие они еще, чтобы ходить со мной.

      – Сам говоришь, что выглядят старше и …

      – А лет то сколько? – перебил он ее, сделал глоток сока. – Я уже взрослый парень, зачем мне это? У меня девушки постарше и поумней есть.

      Он засмеялся, и Маша подумала, что смех у него такой же приятный, как и голос. И запах. Легкий аромат одеколона исходил от его одежды, и она осторожно вдыхала его, дыша часто-часто. Но вот упоминание о девушках вызвало в груди жжение. Что это? Ревность? Надо же – какое неприятное чувство.

      – Поздно уже. – Максим повернулся к ней. – Проводить?

      Она обмерла. Руки, ноги немеют, а в груди клокочет от возбуждения.

      – Если хочешь. – Она откашлялась. Голос совсем сел. То ли замерзла, то ли причина он.

      Город уже во власти ночной мглы, дождь заканчивается, легкий ветер приятно холодит полыхающее от восторга лицо.

      – Пойдем. – Сказал он, поднимаясь и протягивая ладонь – слегка коснулся ее пальцами, но тут же убрал руку, словно обжигаясь и пошел вперед.

      Она идет следом и с восторгом смотрит на его коротко стриженый затылок, на широкие плечи, на… Маша нахмурилась. В окнах ее квартиры не горел свет, а значит, родителей до сих пор нет дома.

      – Что-то случилось? – спросил Максим, оборачиваясь. Она остановилась и изменилась в лице. Тревога залегла в вечно удивленных этому миру глазах.

      Маша мотнула головой.

      – Просто дома света нет, видимо, родители где-то задержались, хотя странно, обычно они по вечерам дома.

      – Может, и задержались где. – Произнес он нарочито бодро. – Одиночества ты, как я видел, не боишься. Так неужели, боишься темноты?

      – Нет. – Маша улыбнулась, сделала несколько шагов, но тут же всхлипнула, прикрыв рот – у ее подъезда стояли взволнованные соседи.

      – Мама? – Маша бросилась к толпе, упала на колени, прямо на асфальт у лежащей неподвижно женщины.

      Максим остановился. Высокий мужчина, ростом чуть выше него, пьяно оттолкнул его, склонился