Птица Сирин. Валерия Скритуцкая

2. Мавка и новый мир

      Её разбудила музыка, что не звучала уже тысячи лет. Тонкий и прозрачный, голос лился отовсюду: из травинок и листочков, из воздуха и воды, из самого сердца. Песня заставила застывшую кровь вновь течь по венам, вдохнула воздух в спавшие лёгкие, распахнула глаза, что не видели света вот уже тысячи лет.

      Она несмело пошевелила пальцами, прикоснулась к лицу и волосам. Медленно и с усилием села. Её окружал лес, прятавший кроны своих деревьев в наступающих сумерках. Слышался запах воды, запах той самой реки, что текла много веков назад и несла в своём течении её судьбу… Песня звучала где-то внутри неё. В еле различимых словах она узнала историю своей жизни – историю печали и смерти. Волшебный голос приносил в её тело жизнь, а вместе с ней – горькие воспоминания…

      Она осторожно встала на ноги. Пришлось придерживаться за дерево, чтобы не упасть – тело оказалось совершенно бессильным. Неведомый страх пронизывал с головы до ног, ощущение чего-то неведомого и незнакомого в таком родном лесу всё надвигалось…

      Песня остановилась. Она почувствовала, что кто-то наблюдает за ней, кто-то стоит совсем рядом и пронзает её нечеловеческим взглядом. Это существо она уже видела раньше. Прекрасное девичье лицо – чёрные брови, обрамляющие сверкающие как два сапфира синие глаза, алые губы, не знающие улыбки – оно было красиво словно каменное изваяние, от него веяло холодом. На густых чёрных волосах – золотая корона, ослепляющая блеском невиданных человеческому глазу драгоценных камней. На ушах её сверкали массивные серьги: справа – золотое солнце, слева – серебряная луна, на шее – круглые бусы насыщенно бордового цвета, словно капли крови. Бархатная кожа плеч переходит в переливающееся сине-фиолетовое оперение. Вместо рук – крылья небывалой широты, все цвета неба были отражены в них, от чёрного до светло-голубого. Птица сидела на ветвях, цепляясь огромными когтями, и смотрела вдаль, не сосредотачивая свой взгляд ни на чём. Она словно была здесь телом, но мыслями – где-то далеко, в своём мире. Губы её как будто и не размыкались, когда она начинала петь. И снова голос лился отовсюду сразу, из земли и деревьев – спокойный, волшебный, невесомый голос.

      – Здравствуй, Мавка, лесное божество,

      Вновь в тебе проснулось живое существо.

      И повторился эхом десятки раз, пока не затих где-то внизу, под землёй.

      – Как же мне здравствовать, когда ты говоришь со мной, Сирин? – она ответила слабо, почти шёпотом, голос не слушался её, как и тело, хотя голова была ясной, будто и не было бесконечного сна. Она не решалась поднять глаз на неземное существо, боясь, что от одного столкновения с её взглядом, наступит смерть.

      Птица пела ей в ответ.

      Не бойся, девушка, уже

      Послушай ты меня.

      Теперь подруга я тебе,

      Не причиню вреда.

      Ты настрадалась на свой век,

      Испила горя чашу,

      Была возвращена в тот век,

      Где сможешь найти счастье.

      Мурашки по коже. Она вспомнила недолгую историю своей