Унэлдок. Юрий Владимирович Саенков

он стал люстратом. Страна исторгла его из себя, а он, хоть и не сразу, исторг из себя Страну. Не Родину, но государство, отправившее его в изгнание в самый низ по социальной лестнице.

      Я – в говне, говно – во мне.

      Такой лозунг был в ходу среди воспитанников школы-интерната закрытого типа для правоограниченных, куда переправили Славку из Дома Семьи. И лозунг этот был весьма точным, хотя и подпадал под статью об оскорблении государственных символов. Поэтому его редко произносили вслух, ограничиваясь двойным похлопыванием себя по заду. Пароль отверженных – кто знает, тот поймёт.

      Славка тоже хлопал себя по заду и постепенно привыкал к новой реальности.

      Время – знатный штукатур.

      **

      И теперь в далёкой губернской глуши, на границе тины и чертополоха случилось невероятное – самая верхушка социальной пирамиды под воздействием трагических, но счастливо разрешившихся обстоятельств соприкоснулась в бурых водах Новоладожского канала с самым что ни на есть социальным дном.

      С того самого момента, как Славка увидел золотой браслет на руке спасённой им девушки, он больше не мог думать ни о чём другом. Только о том, кто есть он и кто есть она. И о той пропасти, которая их разделяла.

      Он с неприязнью ощутил, как внутри разрастается плебейский страх, сковывая мышцы, превращая лицо в непослушную застывшую маску. Даже дышать стало тяжело, будто воздух в себя приходилось втягивать через мокрое полотенце. В тот момент ему хотелось только одного – вскочить и удрать без оглядки. Лишь бы снова почувствовать себя собой.

      Не помогало даже то обстоятельство, что он ничем не был обязан этой «светлой». Напротив, это она была перед ним в долгу. Но печать неискупляемой вины, лежащая на всех «белых», переворачивала всё с ног на голову. Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать… – эту басню достопочтимый пересмешник былых времён написал именно о таких, как Славка.

      «Белый» всегда виноват, независимо ни от чего. Его вина заключена не в поступках, не в произнесённых словах, а в самом статусе. В глаза не смотреть, первым не заговаривать, своего мнения не высказывать и тем более не спорить. Это даже не правила, а единственный способ выживать, не навлекая на себя лишних проблем, которых у «бинтов» и так с избытком.

      – Спасибо, что помог, – услышал он её тихий спокойный голос.

      В ответ Славка лишь кивнул, выдавив из себя невнятное «угу», хотя и понимал, что с его стороны это является непростительной бестактностью. Но от волнения он никак не мог вспомнить, какое титульное обращение – Ваше Сиятельство или Ваша Светлость – полагается использовать при общении с «золотыми». В другой, более спокойной, ситуации он непременно бы вспомнил, но обескураженный неожиданной встречей и угнетённый страхом ошибиться, безнадёжно заблудился в двух соснах.

      В его голове тут же заварилась семантическая каша. Слово «сиять» казалось более экспрессивным, но в то же время и более поверхностным, нежели «светить». С другой стороны, свечение являлось процессом более фундаментальным и самодостаточным,