Сиамский ангел. Далия Трускиновская

умирали!

      – За визитацию заплатить надобно, – подсказала Дуня. – Да не кричите, соседи всполошатся!

      Анета, как теперь вздумали говорить – машинально, достала кошелек. Доктор тем временем спросил перо, бумагу, и точно – написал что-то неразборчивое для аптекаря.

      Ушел, повторив, что медицина велика и премудра, но пусть посылают за священником.

      – Как же мы батюшку-то сюда позовем? Что я ему скажу? – Анета была в поразительной растерянности. Она, самая бойкая на театре, вострушка из вострушек, впала в страх. Батюшка наверняка полюбопытствует, кто сей раб Божий, как сюда угодил, повыспросит да и скажет: «Не моего прихода!» А потом что?

      – Барыня, а барыня! Где этот кавалер живет-то?

      – На Петербургской Стороне… – Анета задумалась, припоминая. – Как ехать по Большой Гарнизонной, так где-то, не доезжая Бармалеевой… Или от Сытина рынка по Бармалеевой… Лизка однажды его домой подвозила, рассказывала – домишко невзрачный, на женино приданое куплен, хороший-то смолоду был не по карману, а там приличный человек и не поселится… И никак они оттуда не съедут…

      И ахнула Анета негромко, осознав, какую чушь городит над постелью умирающего.

      – Барыня! Мы вот что сделаем – я до Гриши добегу, приведу его, извозчика возьмем – да и отвезем кавалера к нему на квартиру, покамест жив! Гриша его бережненько вниз снесет и усадит – а?… А дома к нему и батюшку позовут – а?… И пусть там его хоть исповедуют, хоть соборуют!..

      – Ах, делай как знаешь!.. Только, ради Бога, скорее!..

      Анета испытала внезапное и острое счастье – нашелся кто-то, согласный справиться с этой бедой, избавить перепуганную женщину от некстати помирающего избранника!

      Но нужно было еще дождаться, пока Дуня сбегает, бросит камушек в окошко, вызовет одного из своих поклонников, которых у нее было с полквартала, уговорит, найдет извозчика…

      Все это время нужно было провести наедине с Андреем Федоровичем.

      – Потерпи… – сказала Анета. – Потерпи, миленький! Потерпи еще немножко!

      И уговаривала продержаться еще хоть с полчасика – а там уж он будет дома, у родных, там что-нибудь придумают – и все еще, может быть, обойдется!..

      – Сюда, Гришка! – велела Дуня, без церемоний вводя в гостиную здоровенного, на две головы выше нее, детину. – Бери барина в охапку, тащи вниз, я двери придержу!

      И, пока детина беспрекословно сгребал Андрея Федоровича с кушетки, бросилась к хозяйке:

      – Барыня, повезло – карету сговорили! Только кучер денег просит – ему, вишь, уже распрягать да в стойло ставить, а он нас повезет. Так коли барин заметит…

      – Вот кошелек, плати кому хочешь и сколько хочешь! – приказала Анета.

      – А как зовут кавалера-то? Надо же знать, чей дом спрашивать!

      – Полковник Петров он, так и спрашивайте. Он там, поди, один полковник на всю Петербургскую Сторону и есть!

      – Ну, с Божьей помощью!..

      Детина вынес слабое, жаркое, безвольное тело. Дуня, подхватив уроненную треуголку, кинулась следом.

      Анета поспешила в спальню, к образам.

      – Господи,