Мы, домовые. Далия Трускиновская

ноги подкашивались, встал как вкопанный.

      – Послушай! – проникновенно начал он. – Я не могу больше! Я рухну сейчас!

      – Пошел. Ну?

      Труп, понятное дело, становился все тяжелее.

      – Что? Надоело? – спросил парень за спиной.

      – А то!

      – Повторяй за мной.

      – Что? – спросил совсем одуревший Алешка.

      – Я работаю, я работаю, я работаю…

      И дальше Алешка под диктовку огласил лес таким монологом:

      – Я работаю, я работаю, я тружусь, я честно зарабатываю свой ужин, и завтрак, и обед, я работаю, а не ваньку валяю, я работаю и ни у кого на шее не сижу, я работаю, я работаю, мне нравится моя работа, гори, гори, моя звезда!

      Это Дениска не вовремя вспомнил классику рока – неувядаемого и бессмертного Бэ-Ге.

* * *

      А в это время за ванной корчилась и брыкалась Халява.

      – Ой, не могу, ой, помираю! – скулила она.

      – Тише, дура! – Якушка стоял наготове с кляпом и в паузах между воплями излагал Халяве все, что он о ней думал в это нелегкое время.

      – Гляди ты, она вроде поменьше сделалась, – заметила Матрена Даниловна.

      – Не околела бы… – проворчал Лукьян Пафнутьевич.

      В углу, под трубами, барахтался тщательно им спеленутый Акимка.

      – А и околеет – невелика беда.

      – Ой, сил моих нет, помогите! Ой, Лешенька, брось ты эту тяжесть, брось, а то помру ведь!

      Тут Халява схлопотала-таки прямо в глотку прочный кляп. Но, кажется, того даже не заметила.

      – Куда ее девать? – спросил Якушка.

      – Сперва подождем, – распорядился Лукьян Пафнутьевич.

      Ждали минут десять. Немые судороги Халявы делались все отчаяннее.

      – А ну как из всемирного центра ей на помощь прилетят? – осторожненько спросил Якушка.

      – Прилетят – пусть сами и вызволяют. Ну-ка, откидывай крышку!

      – И точно – уменьшается! Теперь она уже с меня ростом будет! – воскликнула Матрена Даниловна.

      – А ты помолчи. Если чего – не видела, не слышала, не знаю.

      Якушка уже лез на унитаз – откидывать мягкую крышку, Матренушка, поняв, что в одиночку он этой громадины не осилит, полезла следом, помогать. Потом они сверху спустили веревку, и Лукьян Пафнутьевич надел петлю на талию Халяве.

      Якушка забрался на бачок и в нужную минуту всем весом прыгнул на кнопку.

      – Ахти мне, веревка! – вскрикнула Матренушка. – Веревку упустили!

      – Ну и шут с ней, – проворчал Лукьян Пафнутьевич. – Полезли вниз, чего тут торчать. Закрывай крышку, Якушка. А ты, дура, смотри мне! Проболтаешься подружкам – без косы останешься.

      – Это ты мне грозишься? – удивилась Матренушка. – Я же его научила, как Халяву избыть, и он же на меня лается! Слышал, Якушка?

      – Слышал, – подтвердил подручный.

      – Ты дома своего защитить не умел? Ты от Халявы в петлю лезть собрался? Ты потом, как побитый пес, по углам жался? А теперь осмелел? Грозишься? – Матрена Даниловна уперлась руками в бока. – Хватит!

      – Нишкни! – вдруг приказал супруг. – Что-то наши там расшумелись…

      Домовые