Щит и меч. Вадим Кожевников

по-немецки:

      – Я могу уходить?

      – Может, подвезти за твой труд?

      Юноша заколебался, потом, решившись будто на что-то отчаянное, уселся рядом с Вайсом.

      Долго ехали молча.

      Наконец юноша не выдержал, спросил:

      – Ты почему меня выручил?

      – Это ты меня выручил, – сказал Иоганн, – накачал колесо.

      – Странный немец.

      – Чем?

      – Да вот выручил, – упрямо повторил парень, – и везешь. Я же поляк.

      – Вижу.

      – Ты что, хороший немец?

      – Что значит «хороший»?

      – А вот из таких. – Парень поднял руку со сжатым кулаком.

      Вайс пожал плечами.

      – Рот фронт! Не знаешь?

      – Нет, – сказал Вайс.

      – Так какого же черта ты меня выручил? – рассердился поляк.

      – А где это ты видел таких немцев?

      Лицо парня снова побелело.

      – А ты, выходит, из гестаповцев, да? Притворялся, да? Поймал, да? – И поспешно сунул руку в правый карман.

      Вайс не оборачиваясь посоветовал:

      – Не горячись. Посчитай до десяти и подумай.

      Дальше ехали снова молча.

      – Я здесь сойду, – сказал парень. Открыл дверцу и вылез спиной к выходу.

      Вайс наклонился.

      – А деньги?

      – Какие? – удивился парень.

      – За проезд.

      Парень вынул измятые злотые, сказал:

      – Здесь на пачку сигарет тебе не хватит.

      – Все равно давай, – строго сказал Вайс. Пряча деньги, сказал усмехаясь: – А ты думал, немец тебя даром повезет?

      Развернул машину. Мелькнуло растерянное, удивленное лицо парня. Он робко помахал рукой. Вайс не ответил.

      И хотя Иоганн здорово это придумал, взяв с парня деньги за проезд, все равно выручать его – это была вольность, на которую он не имел права.

      «Плохо, товарищ Белов, – мысленно сказал себе Иоганн. Но тут же невольно подумал: – А ловко это получилось с камерой. Все немецкие шоферы так делают: заставляют любого польского прохожего качать ручку насоса. Вот и я заставил тоже…»

      Но когда через несколько дней на улице пьяный немецкий солдат бил по щекам какую-то накрашенную женщину и та бросилась к Вайсу, умоляя защитить, Иоганн молча отстранил ее и прошел мимо. Вайс прошел мимо так равнодушно, будто это все происходило в потустороннем мире. После случая с парнем он еще долго относился к себе критически, «прорабатывал» себя. Он понимал: приметы советского человека, его нравственные особенности здесь столь же опасны и вредны, как жалость для хирурга. И он равнодушно прошел мимо избиваемой женщины, твердо зная, что его долг выше этих чувств.

      Несколько дней Иоганн возил местного немца, фермера Клюге – члена фрейкора «пятой колонны» в Польше, функционеры которой совершали диверсии накануне гитлеровского вторжения, а потом выполняли роль гестаповских подручных.

      Тяжеловесный, коротконогий, с мясистым лицом, страдающий одышкой, Клюге, узнав, что Вайс из Прибалтики, сказал с упреком:

      – Таких парней