Идущие в ночь. Владимир Васильев

себя так, словно вот-вот разделюсь на масло и обрат. Какого джерха?! Лучше бы я шла сама, пусть даже связанная. Им же самим быстрее было бы.

      Тут, правда, у меня возник вопрос: хочу ли я побыстрее попасть туда, куда меня несут. Может, и не хочу. Даже наверняка не хочу.

      А куда, собственно, меня несут? И откуда?

      Я вывернула шею, как черепаха, разглядывающая свой хвост, и попыталась осмотреться.

      Оказалось, что я это сделала как нельзя вовремя. Я едва успела поймать взглядом отблеск реки, сверкающей в лучах Четтана, словно начищенная медная пластинка, и река тут же скрылась за поворотом дороги. Отблеск получился прощальным, потому что за поворотом дорога нырнула в лес. Если бы я не увидела реку, мне пришлось бы ориентироваться по солнцу и строить догадки. Теперь же я точно знала, что нахожусь на западном берегу реки, которая так и осталась для меня незнакомой. Я даже к воде не подошла, а переправили меня через реку и вовсе в мешке и без сознания. Или в мешок меня упрятали на этом берегу?

      Что-то я не о том думаю. Какая, хрен, разница, где меня сунули в мешок?

      Дорога была неширокой, но хорошо утоптанной. По обе ее стороны стеной стоял лес. Четверо носильщиков шагали в середине растянувшегося цепочкой отряда – во всяком случае, и впереди и позади я видела тех самых молчаливых воинов, которые прикончили Цуку и захватили меня в плен. Меня и вулха… если он, конечно, жив. И Ветра, надо полагать, тоже. Хотя конь – не пленник, конь – добыча.

      Что-то я опять не о том думаю. Какая, хрен, разница между пленником и добычей?

      Мысли в моей несчастной голове расплывались от боли. Я закрыла глаза – все равно я пока ничего нового не увижу. Лес, дорога, равнодушные спины захвативших меня людей впереди и такие же равнодушные глаза, если обернуться назад. «Не о том думаю»… а о чем надо думать? У меня появилось стойкое ощущение, что одна из расплывчатых, перемешанных с болью мыслей была нужной и важной. Но именно она, как водится, все время ускользала.

      Что-то я подспудно знала такое, что могло прояснить мое нынешнее положение. Но вот что?

      Меня особенно неудачно встряхнуло, я прикусила себе язык и мысленно выругалась. Зато – хоть тут повезло! – нужная мысль от толчка выпала мне на ум, как монета в подставленную ладонь.

      То, что я безуспешно пыталась вспомнить, оказалось чем-то вроде страшной сказки. Страшной сказки про Запретную реку. Человек, который оказывался вблизи этой реки, домой уже не возвращался. А вот то, что с ним происходило, зависело от того, пил ли он из Запретной реки, или купался, или смотрел на свое отражение в воде, или перебирался на другой берег…

      Да нет, не может такого быть. В смысле не может быть, чтобы Запретная река из какой-то полузабытой сказки оказалась так близко от обитаемых земель. От Айетота, от Дренгерта, от Плиглекса. Хотя если каждый, кто ее повидал, пропадает бесследно, то как раз и может. То есть нет, если бы совсем бесследно, то про нее бы вовсе никто ничего не знал. Пропадают люди и пропадают, джерх его знает почему.

      Ну правильно, именно