Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия. Мика Ртуть

чтобы шер Дюбрайн пострадал.

      В глаза графа постепенно возвращалась осмысленность, бледное до зелени лицо розовело. Успокоительная чушь, иллюзия и горячительное сработали.

      – Я что-то могу для вас сделать, дорогой мой шер Седейра?

      Последние слова оказали на графа волшебное действие: он оживился и попробовал что-то сказать.

      – Да, дорогой советник? – От ласковой улыбки уже немели губы, но Роне не мог себе позволить оставить графа недовольным. Только не тогда, когда он может наговорить лишнего герцогу Альгредо или, хуже того, сообщить о дневниках Андераса непосредственно в Конвент. – Вы про вашу старшую дочь?

      Титулованный проныра, даже при смерти не забывающий о шкурных интересах, кивнул.

      – Несомненно, сложный случай. Но… – Роне сделал паузу, словно фокусник перед тем, как вынуть из шляпы живого ширхаба. – Для вас, любезнейший советник, Конвент сделает все возможное и даже невозможное!

      Седейра оживал на глазах, послушно впитывая крохи собственной жизненной силы, рассеянные в воздухе и заботливо собранные для него Роне.

      – Ваша све… темность так добры!

      Роне чуть не рассмеялся: граф не зря запнулся. Темный и доброта! Да, темным несвойственно подрабатывать целителями душ. Но правилам следуют только неудачники.

      – Вы что-то говорили о кабанчике по-ольберски?

      – О да! – Граф глянул на старинные напольные часы, показывающие без десяти минут три. – Самое время отобедать! Извольте, ваша темность.

      – Надеюсь, вы не возражаете, если я сейчас же заберу документы для шера Дюбрайна? Они требуют особой осторожности.

      – Разумеется, ваша темность. Счастлив служить империи!

      В верноподданническом восторге графа пронзительной нотой звенела надежда на устройство судьбы дочери, и лишь глухим обертоном диссонировала опаска: сын же должен был отдать бумаги Дюбрайну лично в руки. Но шер Бастерхази обещал, а слово шера – нерушимо…

      – Вы отдадите их шеру Дюбрайну сегодня же, не так ли?

      – Шер Дюбрайн получит эту шкатулку сегодня же, видят Двуединые! – без малейшей опаски поклялся Роне.

      Во-первых, он в самом деле собирался отдать тетради Дюбрайну. А во-вторых, шкатулка была пуста, а тетради уже лежали в заговоренном ящике дома у Роне. На всякий случай.

      За обедом он присмотрелся к старшей графской дочке. Свежее, всего-то во втором поколении, проклятье сделало ее совершенно непривлекательной ни для мужчин, ни для женщин. Внешне она была хороша: с правильными чертами, стройна, в меру округла, ухожена, со вкусом одета. Но при взгляде на нее, если не подниматься над примитивным животным, коим и является обычный человек, возникало стойкое отвращение. Конечно, Роне бы мог снять проклятие и подкорректировать ее ауру до нормального состояния. Даже, если постараться, наделить ее звериной притягательностью Ристаны. Но зачем портить такую прекрасную работу? Лучше использовать с толком. Исполнению желания графа Седейра это не повредит, ведь он