Работа над ошибками. Олег Александрович Бойко

«Экспрессен», чтобы помочь выяснить, где был сделан снимок для статьи в этом выпуске. И я знаю только одного такого человека – Андерса Хольма.

      – Согласна. У него уж точно найдется там кто-нибудь свой. Одного не могу понять, как это тебе сказали, что ее нет в живых? Ты не знал, где она живет, или у тебя не было ее номера телефона, чтобы позвонить?

      – В это трудно поверить, но я ничего о ней не знаю… Мы были знакомы всего несколько дней, которые перевернули мою жизнь. А точнее, вывернули ее наизнанку…

      – А ты большой оригинал! Не думала, что ты сможешь удивить меня еще чем-то, но у тебя получилось.

      – Не смейся… Мне было очень больно, когда я понял, что больше никогда ее не увижу.

      – Ладно, проехали. Как ее зовут?

      – Элис Бергман.

      – Красивое имя, достойное внешности.

      – Но это не настоящее ее имя.

      – Шутишь?

      – Нет. Я не знаю, как ее зовут на самом деле.

      – Хорошо. А она сама не могла сообщить тебе о том, что жива?

      – Сейчас я думаю, что для нее самой было безопаснее считаться погибшей. В качестве доказательства ее гибели мне дали прочитать статью в газете, где писалось об аварии со смертельным исходом водителя… Этим водителем была она. Сейчас я склоняюсь к версии, что в газете была утка. Статья могла быть сфабрикована. Ведь о том, что за рулем находилась Элис, знал я и еще несколько человек. В том числе и тот, кто сообщил мне о ее гибели…

      – Тот, кто сообщил… – как будто передразнила меня Кайса. – Так обычно говорят, когда не хотят называть имя или указывать на конкретного человека. Кто это был?

      – Мой отец.

      – Что?

      – Да, я сказал, что это был мой отец.

      – Так. Сейчас ты точно надо мной издеваешься!

      – Нет.

      – Как твой отец мог сфабриковать статью в шведской газете? Кто он у тебя такой?

      – Разведчик…

      – Ты, видно, в самом деле за дурочку меня держишь!

      – Вовсе нет, Кайса. Просто это очень странная история…

      – Если не сказать больше! – Кайса возмущенно выдохнула, фыркнула и отодвинулась от стола. – Значит так, или ты мне рассказываешь абсолютно все, как есть, мы продолжаем завтракать и расходимся друзьями, или ты сейчас же встаешь и валишь отсюда нахрен со своими секретами и любовными перипетиями! Прошу заметить, что в этом случае мы перестаем быть друзьями, и ты мне больше никогда не звонишь, не пишешь и прикладываешь все усилия, чтобы мы даже случайно никогда с тобой не пересекались. Ясно?

      Я какое-то время сидел, опустив голову, и, глядя в тарелку с мюслями, к которой так и не притронулся, так же как Кайса к своей. Взвешивал все за и против. С одной стороны, я понимал, что рассказывать ей историю о том, как Анатолий со своим коллегой Юрием Валентиновичем абсолютно нелегально привлекли меня к выполнению своей самодеятельной операции по возвращению утраченных секретных данных, благодаря чему я и познакомился с Элис Бергман, было совершенно неблагоразумно. Я словно снова становился предателем, как в тот раз, когда помог Элис сбежать от людей Юрия Валентиновича.