Серебряная дорога. Стина Джексон

на террасу. Легла на потемневший от времени деревянный пол и глазела на них, высунув язык, похожий на галстук. Силье достала пачку сигарет, и Мея увидела красные отметины у нее на шее.

      – Чем ты занималась там? – спросила она.

      Силье криво улыбнулась:

      – Не разыгрывай из себя дурочку.

      «Хоть бы она не стала вдаваться в подробности», – подумала Мея, взяла сигарету, чтобы заглушить голод, и, прищурившись, посмотрела в сторону леса. Там вроде бы что-то двигалось, и даже если нет – показалось, она решила не ходить в том направлении ни при каких условиях, а потом сделала затяжку, и неприятное ощущение вернулось снова. Она опять почувствовала себя запертой в башне в непроходимой чаще.

      – Мы действительно будем жить здесь?

      Силье перекинула одно колено через подлокотник так, что стали видны черные трусы, и принялась качать ногой.

      – Нам надо воспользоваться этим шансом.

      – Почему?

      – Потому что у нас нет выбора.

      Мать не смотрела на нее сейчас. Эйфория предыдущего дня прошла, блеск в глазах потускнел, но тон был решительным.

      – У Торбьёрна есть деньги. У него усадьба и постоянная работа. Мы можем хорошо жить здесь без необходимости беспокоиться о том, что в следующем месяце нам снова придется платить за квартиру.

      – Прозябание в лачуге… черт знает в какой глуши… у меня язык не поворачивается назвать это хорошей жизнью.

      Шея Силье покрылась красными пятнами, и она положила руку поверх ключицы, как бы в попытке остановить продвижение пятен вверх.

      – У меня нет другого выхода, – сказала она. – Я устала быть бедной. Мне необходим мужчина, который заботился бы о нас, а у Торбьёрна есть такое желание.

      – Ты уверена в этом?

      – В чем?

      – Что оно у него есть?

      Силье ухмыльнулась уголком рта:

      – Я позабочусь, чтобы он этого хотел, не беспокойся на сей счет.

      Мея каблуком раздавила недокуренную сигарету.

      – Есть что-нибудь пожрать?

      Силье сделала глубокую затяжку и улыбнулась:

      – В этой лачуге больше еды, чем ты когда-либо видела за всю свою жизнь.

* * *

      Лелле проснулся от вибрации мобильника в кармане. Он сидел в шезлонге у куста сирени, и все тело заныло, когда он поднес телефон к уху.

      – Лелле, ты спишь?

      – Нет, черт побери, – солгал он. – Я работаю в саду.

      – Клубника уже начала созревать?

      Он бросил взгляд в сторону заросших грядок с ягодами:

      – Нет, но скоро начнет.

      Анетт запыхтела на другом конце, словно пыталась взять себя в руки.

      – Я выложила информацию у себя на странице в Фейсбуке, – сообщила она. – Относительно бдения в воскресенье.

      – Бдения?

      – Исполняется три года… Ты же, наверное, не забыл?

      Шезлонг заскрипел, когда он резко поднялся. Голова закружилась, и ему пришлось схватиться за ограду террасы, чтобы не упасть.

      – Само собой, не забыл!

      – Я