Перпендикулярность. Григорий Аркатов

множественное число еврейского слова Элохим переводится словом «Бог», которое в свою очередь находится в единственном числе и не имеет рода, Бытие становиться бессмысленной теоремой. Возможно, переводчики боялись правильного перевода. Ведь знание того, что Элохим есть мужские и женские творческие сущности, могло нанести разрушительный удар по христианскому мифу о монотеизме. Множественная форма местоимения «Наш» безошибочно говорит о множественной природе Бога. Далее говорится, что Элохим создал человека по образу и подобию своему, мужчину и женщину, два в одном. А как же концепция, по которой Бог является мужским существом? Разве Микеланджело изобразил его гермафродитом? Затем Элохим приказал этим существам плодиться и размножаться. Заметь, что еще не существует отдельно ни мужское, ни женское начало! Если обратить внимание на слово «наполняйте», а в английском языке оно звучит как «replenish», то всплывают интересные факты. Приставка re- обозначает “назад к исходному состоянию” или “повторение или восстановление”. Значит не нужно думать, не нужно гадать о смысле жизни и смерти. Нет цели, есть вечное возращение к себе самому.

      Закончив свое повествование, Акимыч захлопнул папку, и уставился на меня своими рыбьими глазами.

      – Зачем нужно рассказывать мне всё это? – спросил я.

      – Меня попросили.

      – Кто?

      – Этого я не могу тебе сказать.

      – Но почему?

      – В мире мертвых свои правила.

      – Но вы же не мертв?

      На лице парикмахера вновь появилась его идиотская ухмылка.

      – Ошибаешься. Я мертв, правда, еще не ознакомлен с этим неоспоримым фактом.

      …В начале ХХ века ученые, исследующие «чудеса» Библии, стали склоняться к тому, что библейский левиафан – это плезиозавр, морской ящер, в массе своей вымерший почти семьдесят миллионов лет тому назад. Впрочем, считалось, что несколько десятков таких животных сохранилось, и время от времени они встречаются в морях…

      Меня разбудило чье-то злобное чавканье. Я попытался дернуться, однако тут же в мои запястья врезались стальные браслеты. Открыв глаза, я обнаружил себя прикованным к батарее, а передо мной за маленьким столиком из красного дерева сидел Бобрик и занимался поглощением завтрака.

      – Что, придурок, проснулся? – ехидно заметил гэбэшник, отправляя в рот очередной кусок колбасы.

      – Что это значит? – спросил я, судорожно дергая оковы.

      – Это значит, что ты мой пленник. Прям как у Толстого, только ямы нет. Извини, не успел вырыть.

      В глазах Бобрика играло безумие, которое не предвещало ничего хорошего.

      – Ты ответишь за это! Ты и твой долбаный шеф Акимыч!

      – Ошибаешься. Особенно в отношении Акимыча. После того, что произойдет сегодня, все его способности придут в упадок, как, впрочем, и твои.

      – О чем ты? – осведомился я.

      – Акимыч был слишком глуп и не понимал, куда дует ветер. Пришлось помочь ему уйти со сцены. Конечно, будет не хватать Парикмахера, но что тут поделаешь… такова жизнь.

      Очередная