Киселевы: три брата, две сестры. Век ХIХ-й. Виктор Королев

ревновала мужа к съехавшимся в столицу Австрии знатным красавицам. Императрицу сильно задевало, что её муж упивается вниманием других женщин. Жестоко уязвляло и то, что в Вену приглашена и Мария Нарышкина. Сама она никогда не изменяла мужу. Разве что в Петербурге…

      Когда Александр I был в действующей армии, Елизавета Алексеевна познакомилась со штаб-ротмистром Кавалергардского полка Алексеем Охотниковым. Про эту связь говорила вся столица, хотя многие свято верили в неприступность и верность императрицы своему мужу.

      Но, вероятно, постоянные измены царя переполнили чашу терпения молодой женщины. Какое-то время Елизавета общалась со штаб-ротмистром только через письма, но потом они стали тайно встречаться каждый вечер.

      Та к продолжалось два года, пока кавалергард не был смертельно ранен наёмными убийцами при выходе из театра. Презрев светские условности, императрица примчалась к одру возлюбленного и провела с ним последние часы. На собственные средства императрица поставила на могиле Охотникова пронзительно красивый памятник из белого мрамора – рыдающую женщину у поломанного молнией дерева. Кто нанял киллеров – неизвестно до сих пор.

      Чего скрывать, до Охотникова был ещё Адам Чарторыжский, ближайший друг мужа. Она даже родила девочку от польского князя. Но того сразу выслали из Петербурга, а девочка вскоре умерла – так чего ж теперь прошлое ворошить? Императрице тогда и двадцати лет не было. Вон у мужа любовниц под двести, а тут всего двое…

      В Австрии она была от амурных дел даже дальше, чем от политики. С удовольствием посещала балы, обеды, приёмы, бывала на многочисленных концертах (в те времена они назывались академиями). Спокойствием дышат все письма императрицы, которые она в период Венского конгресса ежедневно отправляла матери. «Дорогая моя матушка! – пишет она тридцатого ноября 1814-го. – Каждый вечер здесь – бал или академия. Вчера давали прекрасную оперу. Вы не можете представить, какое впечатление произвела на меня эта божественная музыка. Почему-то она напомнила мне счастливые годы детства…»

      Все присутствовавшие в театре долго аплодировали автору оперы «Фиделио». Елизавета одарила композитора Бетховена особыми комплиментами и пожелала послушать что-нибудь ещё из его сочинений. Флигель-адъютант Киселёв это увидел. А также увидел, что к финалу не оказалось в ложе ни императора, ни Марии Нарышкиной. Но – ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу…

      Вскоре после того дня ему было присвоено звание полковника. А перед Новым годом снова потребовали в покои Марии Антоновны.

      – Поздравляю вас, господин полковник, с присвоением высокого звания, – томно улыбаясь, пропела фаворитка «голосом номер семь». – Хотела бы попросить вас о похожей услуге. Не могли бы на двадцатое января организовать встречу известной вам мадам с композитором, которого она так высоко оценила?

      Полковник Киселёв снова поехал к графу Разумовскому…

      Узнав о том, что русская императрица приглашает его к себе, Людвиг Бетховен был потрясён до