Смысл вселенной. О скрытой богословской преданности в современном космологическом нарративе. Алексей Нестерук

означает выявление такой «самости» (selfhood) вселенной (как макро-антропоса), взаимодействие с которой выводит из сокрытия истину человеческого существования. Мы далеки от того, чтобы спекулировать о «самости» вселенной, как если бы она имела личные, ипостасные черты. Но, рассуждая аллегорически, человечество, всматриваясь в «лицо» вселенной, видит это «лицо» как смотрящее на них самих. Именно этот все-проникающий отблеск вечного «макро-антропоса» является тем, что формирует образ человечности как способности видеть вечное в конечном. В определенном смысле человек, будучи определен этим «взглядом», хочет ответить ему, выражая тем самым свое желание быть соизмеримым со вселенной, но в то же время манифестируя свое бесконечно превосходящее господство над вселенной, не страшась своего незначительного положения в ней и не поддаваясь страху быть раздавленным. Паскаль сравнивал человека с мыслящей тростинкой во вселенной, самым слабым звеном. Чтобы его убить, достаточно капли воды, так что вселенной не нужно даже на него ополчаться, чтобы раздавить. «Но пусть бы даже его уничтожила вселенная, – человек все равно возвышеннее своей погубительницы, ибо сознает, что расстается с жизнью, и что он слабее вселенной, а она ничего не сознает. Итак, все наше достоинство – в способности мыслить. Только мысль возносит нас, отнюдь не пространство и время, в которых мы – ничто»16.

      Свобода размышлений о вселенной имеет, однако, свои ограничения, ибо свобода мышления не предполагает духовного произвола такого мышления. Когда мы подводим читателя к мысли о том, что размышлению о вселенной сопутствует размышление о Боге, мы отдаем себе отчет в том, что существует опасность «обожествить» вселенную. При этом речь идет не о наивном и устаревшем языческом восприятии космоса как живого организма или же места обитания божеств, соответствующих разным астрономическим объектам. Речь идет о более утонченной форме духовности, основанной на чувстве имманентности вселенной, ее бесконечности как актуально существующей тайны, не нуждающейся в ссылке на личностное внемировое начало мира17. Космология при этом может быть духовной, ибо размышление о вселенной может быть квалифицировано как жизнь человеческого духа. Демаркация между «духовной космологией» и богословской преданностью в космологии проходит там, где человек ощущает различие между вселенной как необходимым условием существования и сферой обитания, и Богом, как предлежащим достаточным основанием самой возможности жизни и видения вселенной. Выражаясь богословским языком, различие здесь сотериологического порядка. На подобное различие указывал Владимир Лосский в его оценке места космологии в трудах Отцов Церкви: «коперниковская космография, с точки зрения психологической, или, вернее, духовной, соответствует состоянию разбросанности, известной религиозной рассеяности, ослабленности сотериологического аспекта, как в гнозисе или оккультных системах»18. Пример такой рассеянности

16

Б. Паскаль, Мыли, 264. СПб: Азбука, 1999, с. 93 (B. Pascal, Pensées, 200(347). Tr. Louis Lafuma (Paris: Éditions du Seul, 1962).

17

См. книгу французского философа Андрэ Комт-Спонвийя (A. Comte-Sponville, L’esprit de l’athéisme. Introduction à une spiritualité sans Dieu (Paris: Albin Michel, 2006)).

18

В. Н. Лосский, Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: Центр «СЭИ», 1991, с. 81.