Обречённые на мытарства. Михаил Александрович Каюрин

в колонии, – услышала Евдокия чей-то женский голос у себя за спиной. – С той лишь разницей, что бараки не обнесены колючей проволокой.

      – А ты думала, тебя здесь встретят с хлебом-солью? – отозвалась другая женщина. – Радоваться будут твоему приезду?

      Следом за этими голосами послышались ещё несколько:

      – Окрестили врагами народа, ироды, и ходить нам теперь с этим клеймом до самой смерти.

      – С такой жизнью недолго осталось её ждать.

      – Дети-то здесь причём? Хотя бы их пожалели…

      – При таких условиях мы долго не протянем…

      – Цыть, бабы, не хороните себя раньше времени, – сердито проговорил мужчина со шрамом на лице. Его светлые глаза грозно блеснули. – В тайге есть зверьё, в реке рыба водится, проживём.

      Кожин подождал, когда стихнет ропот, продолжил:

      – Жизнь вам мёдом не покажется, это точно. Работа тяжёлая, паёк скудный, скрывать не стану. Но вы сами во всём повинны, и я не советую никому из вас срывать своё недовольство на мне. Если кто-нибудь попытается мне мстить, поверьте, я найду способ, как отблагодарить. – Староста обвёл ссыльных устрашающим взглядом.

      В это время двери конторы отворились, на крыльце появился мужчина, чем-то похожий на Кожина. Он был тоже с бородой и в косоворотке, в руках у него была конторская книга.

      – Они что, староверы? – тихонько поинтересовался низкорослый и щуплый мужичок со стрижкой под «горшок».

      – Своих узрел? – усмехнулся Николай Ищенко.

      – Ни, я вообще не верую в Бога.

      – Где будут учиться наши дети? – осмелился спросить Марк. – Я не видел здесь школы.

      – Своих детей мы учим самостоятельно. И вы учите, если хотите сделать их грамотными. Никто для вас школу здесь не откроет.

      – Поня-ятно, – протянул Марк. – Других слов я и не ожидал услышать.

      Тем временем, вышедший на крыльцо мужчина, открыл книгу, посмотрел на Кожина. Тот молча кивнул, сказал:

      – Сейчас ваш мастер, Федот Фадеевич Сажин, проведёт перекличку, затем выдаст пилы, топоры и клинья. Жду вас завтра на делянке. – Кожин развернулся и зашёл в контору. В этот день его больше никто не видел.

      После переклички все мужчины получили инструмент и рукавицы, с хмурыми лицами вернулись в барак.

      Так началась трудовая повинность Марка Ярошенко на Урале в глухом таёжном посёлке Шайтан…

      … Воспоминания прервал громкий хлопок входной двери в барак. Слышимость в этом ветхом дощатом сооружении была просто превосходной. Если звуки с улицы хоть как-то заглушались тонкой засыпной стеной, то разговор в комнате соседа, разделённый лишь дюймовой доской, слышался вполне отчётливо.

      Евдокия замерла в тревожном ожидании. В бараке ещё оставались мужчины, к которым судьба была пока благосклонна.

      «Если через минуту послышится стук в дверь, значит за кем-то опять пришли», – невольно подумалось ей.

      Но нет, стука не последовало,