Под ласковым солнцем: Ave commune!. Степан Витальевич Кирнос

как ты, это одно. Тут ничего плохого нет, а вот когда какие-то левые люди, да ещё и моралисты чёртовы, это совершенно другое! Это непотребство! – и после секундной вспышки гнева снова хвальба понеслась рекой. – Тут всё чудесно, Пауль, всё потрясающе и особенно – весь труд передан механизмам. И самое главное – за это не нужно никаких денег, потому что их нет. Всё здесь прекрасно!

      – И общественные ванные с общественными кухнями тоже тебе нравятся? – аккуратно вопросил Пауль. – И мера, высчитанная до секунды, проведения в этих местах, которую установили для «равенства во времени». По пять минут и двадцать секунд на туалет и девять минут и пятнадцать секунд на приём пищи. На казарму не похоже?

      – Может и так…

      – Только мы же не в казарме, – почти прошептал Пауль. – А мои соседи? Мне кажется или они…

      – Так, тебе что-то не нравится?! – с гневом пронёсся вопрос.

      – Всё изумительно, – скоротечно дал ответ юноша.

      – А как тебе здесь? – въелся Давиан, нахмурив брови. – Ты ничего сам не сказал об этом.

      – Да что тут говорить, – тяжело полилась речь Пауля, но он вовремя собрался и добавил бодрости в слова. – Ничего плохого не происходит, только всё хорошее. Отдыхаю, набираюсь сил.

      – Отдыхает он… ты язык выучил? А то нам сегодня заслушивать лекции, а потом, так сказать, в массы их нести. Я надеюсь, ты не забыл, что уже послезавтра мы будем просвещать новых товарищей

      – Не забыл, ты планшет взял? Мы же без него не дойдём до «Дома Иеалогической Мудрости». Я-то уж точно.

      Давиан опустил руку во внутренний карман плаща и спустя миг в пальцах, в ладони сжато было небольшое, длинной с полкирпича устройство – экран на тонкой чёрной пластиковой подложке.

      – Вот видишь, – потряс устройством Давиан. – Всё у меня есть. А теперь давай не будем терять ни минуты.

      Пауль заметил, как Давиан нервозно его отчитывал за выпад в сторону его нового дома и с ненормальной радостью описывает его. Он и раньше был заносчивым и проявлял нездоровую тягу к Директории Коммун, как вспомнил Пауль, но теперь, такое ощущение, его будто поразила какая-то зараза, тронувшая его сознание. И не желая больше вызывать лишних подозрений человека, который с каждым становится более фанатичным и рьяным, Пауль без лишних слов и расспросов зашагал плечом к плечу с Давианом.

      Двое парней миновали большую бело кирпичную ограду метра три высотой, и вышли в город.

      – Как же тут превосходно! – донеслась дифирамба ликования от Давиана. – Вот она сила Коммун!

      Пауль не видит тут ничего хорошего, и даже намёка на прекрасное. Гигантские исполинские дома, без цвета, без раскраски, фантасмагорией сумасшедшей высоты и массы создают невыносимо серый городской каскад из бетонно-каменных коробок, которые по чистому недоразумению обозвали зданиями. Прямые до умопомрачения дороги, с очень редкими диагональными отклонениями, расчертили городскую карту на ровные прямоугольники. Юноша не видит тут ничего, что было бы достойно тут внимания. Тут нет ничего кроме