Занимательная механика. Вадим Панов

она обо всех друзьях говорила как о своих детях.

      – И что она думает? – полюбопытствовал Федор.

      – Неважно. В чем-то я с Катей согласна, в чем-то нет. Но теперь мне стало интересно: ты ощущаешь себя частью потерянного поколения?

      Вот тебе и поболтали.

      – Непростой вопрос, – после паузы пробормотал Очкарик.

      – Спасибо.

      Волков подумал еще пару секунд, затем медленно начал:

      – С одной стороны, ни я, ни Лева, ни Петрович не потерялись.

      – Верно, – подтвердила Валентина Сергеевна.

      – Но это еще не значит, что мы не из потерянного поколения.

      – Тоже правильно.

      – Но что есть потерянное поколение?

      – Объясни ты. Если, конечно, чувствуешь себя его частью. Если согласен с такой постановкой вопроса.

      «Согласен… А действительно: согласен ли?» Федору доводилось слышать это словосочетание по отношению к своим ровесникам, но, честно говоря, он никогда над ним не задумывался. Некогда было – работал.

      – Потерянное… Наверное, имеется в виду то, что наша жизнь пошла не так, как было задумано?

      – Разве все расписывают свою жизнь на годы вперед?

      – Кто-то расписывает, – серьезно кивнул Очкарик. – Я, поступая в институт, точно знал, что буду инженером, и я хотел им быть. А в итоге?

      – Ты недоволен? – с легким нажимом произнесла Мама Валя. – Ты ведь мог стать инженером. Ты мог бы работать по специальности в крупной компании. Я знаю, тебя приглашали не только в аспирантуру, но и в «Боинг».

      – В «Сименс», – машинально уточнил Федор. – Но это не важно.

      Его научный руководитель плотно сотрудничал с немцами еще во времена СССР и рекомендовал подающего надежды инженера в солидную компанию.

      – Жил бы сейчас в Германии, хорошо зарабатывал… но ты выбрал другой путь, тот, к которому лежала твоя душа. Так?

      – Так, – признал Очкарик.

      – Поэтому вопрос: какова вероятность, что, если бы СССР не распался, ты бы продолжил свою расписанную на годы вперед жизнь, работал бы в НИИ или на заводе, а не стал бы сыщиком?

      – Полагаю, вероятность невысока, – поразмыслив, ответил Волков.

      Уж больно нравилась ему его работа. Даже не работа – занятие. Трудно назвать работой то, к чему лежит душа.

      – А не получилось бы так, – продолжила старушка, – что, сохранись СССР, ты бы стал инженером, служил в НИИ или на заводе, а к сорока годам запил горькую, потому что не сделал бы то, к чему лежит твоя душа? Ведь жизнь была расписана на годы вперед. Встряска помогла тебе определиться, изменить жизнь, а не случись ее? Отказываться от синицы в руках очень трудно.

      – Хотите сказать, что я один из тех, кому развал Союза принес удачу?

      – Наверное, нет, – подумав, ответила Валентина Сергеевна. – Ты сильный и упорный мальчик, ты бы все равно нашел свой путь. И уж конечно бы не спился.

      – Но сильных немного, – понял Федор ее мысль.

      Большинство предпочитает плыть по течению.

      – Мне понравилось,