Занимательная механика. Вадим Панов

и чмокнула в щеку. Как сестра. Родились в одном роддоме, с разницей в неделю, выросли в одном дворе, вместе учились. И при этом никогда, даже когда у пятнадцатилетнего Очкарика гормоны плясали джигу, он не рассматривал Ксюху как объект внимания. А все потому, что еще в первом классе не по годам серьезный малыш Илья Стрекалов, которого с пяти лет звали Петровичем, заявил, что женится на красавице Ксюхе. А слово друга в их компании всегда было законом.

      – Петрович с Левой в кабинете засели.

      – Знаю.

      Волков еще раз посмотрел на сына, развернулся и направился к дому.

      – Потрясающе, – прошептал Корзинкин, проводя пальцами по цепи. – Считай, Петрович, что ты меня в очередной раз удивил.

      – Но не так, как в прошлый раз, – уточнил Стрекалов.

      – Ты имеешь в виду часы?

      – Угу.

      – Пожалуй, – признал после паузы Лева. – Часы, насколько я понимаю, были для тебя некой вершиной. Так?

      – Верно, – согласился Петрович.

      – А это – заготовка. Часть чего-то большего.

      – Угадал.

      – Но все равно потрясает.

      Конструкция, что произвела столь сильное впечатление на Корзинкина, не была особенно сложной. Две шестерни, одна побольше, снабженная рукоятью, другая поменьше, сантиметров десяти в диаметре, были установлены на штативы и связаны между собой цепью. Обычная передача, какую увидишь в любом велосипеде. Вот только сделаны были шестерни, штативы и цепь из стекла. Каждое звено отлито с необычайным тщанием, скреплено с другими тончайшими металлическими стержнями, и гибкостью стеклянная цепь не отличалась от обычной.

      – Чего ты задумал? – осведомился Корзинкин. – Стеклянный велосипед?

      – Его уже делали, – серьезно ответил Петрович. – Есть сведения, что Орлов…

      – Граф?

      – Нет, купец, основатель лучшего в России стекольного производства. – Стрекалов прищурился: – Так вот, есть сведения, что он сделал стеклянный велосипед. Целиком стеклянный – от сиденья до колес. Только шины стояли обычные.

      – И на нем можно было ездить?

      – Разумеется, можно. – Стрекалов провел рукой по цепи и задумчиво добавил: – Дети катались.

      – Игрушка.

      – Уникальная игрушка, – уточнил Илья.

      Внешне Стрекалов и Корзинкин были и похожи и не похожи друг на друга. Оба невысокие, оба, несмотря на относительную молодость – даже сороковник не разменяли, разве это возраст? – растеряли почти всю шевелюру. Вот только Лева оставшиеся на висках и затылке волосы отращивал и вязал в игривый хвост, а Илья брил голову почти под «ноль». Оба не отличались худобой, но Корзинкина можно было свободно назвать «несколько полным» (злопыхатели и вовсе предпочитали термин «расплывшийся»), а вот при взгляде на плотного Стрекалова люди понимали, что он не забывает посещать спортивный зал. Лицами же друзья были абсолютно не похожи. У Левы – античной лепки, глаза чуть навыкате, нос чеканного профиля, у Ильи – круглое, непримечательное, с носом картошкой и сохранившимися с самого детства толстыми щеками. «Рожа рязанская», смеялась Оксана,