Доктор Данилов в тюремной больнице. Андрей Шляхов

она не может найти белые простыни, которые требовались ее брату, отбывавшему срок.

      Из-за раннего времени палатки пустовали, только возле одной разгружалась заслуженная, поржавевшая во многих местах белая «четверка».

      – Чего надо, брат? – сверкнул золотыми зубами пузатый чернявый мужчина, таскавший коробки из машины в палатку.

      – Ничего, я просто гуляю, – ответил Данилов.

      – Сегодня санитарный день, брат, – толстяк, как показалось Данилову, был рад отвлечься от своего унылого занятия, – свиданок нет, ни коротких, ни долгих, передачи не берут!

      – Спасибо, буду знать, – ответил Данилов.

      – Выходит кто-то? – предположил собеседник, расплываясь лицом в улыбке. – А что так рано приехал? Раньше часа все равно не выпустят…

      – Я по своему делу.

      – А-а, ясно! – Толстяк еще раз сверкнул зубами, заговорщицки подмигнул Данилову и возобновил разгрузку.

      Спрашивать, что ему стало понятно, Данилов не стал. Он обошел вокруг палаток и вернулся к воротам, от которых как раз отъезжал пазик, увозивший отработавшую смену.

      От ворот, с пригорка, был виден поселок Алешкин Бор, находившийся на расстоянии полутора километров – цепь разномастных одноэтажных домов, за которыми стояли дома повыше, в два и три этажа. К поселку вела грунтовка, отходившая от асфальтированной дороги, соединявшей колонию с трассой Москва – Санкт-Петербург. «Интересное название Алешкин Бор, – подумал Данилов. – И где вообще сам бор, сосновый лес? Вырубили, наверное…»

      Никакого леса поблизости не было, одни поля да какие-то приземистые, вытянутые в длину строения – то ли склады, то ли фермы. Лишь вдали, чуть ли не у самого горизонта, тянулись шеренгой деревья.

      Принюхавшись к воздуху, Данилов решил, что непонятные строения, скорее всего, являются складами или какими-либо другими промышленными объектами. Свиноферма или птицеферма благоухали бы на всю округу. Вроде бы плохо, что животноводство с птицеводством повсеместно в упадке, но, с другой стороны, чистый воздух тоже хорошо. Во всем есть как хорошие, так и плохие стороны, не бывает лекарства без побочных действий.

      От философских дум, которым так хорошо предаваться поутру на свежем воздухе, Данилова отвлек Конончук.

      – Пойдем, – махнул он рукой с крыльца. – Начальник ждет.

      – Экий ты франт, Костя! – похвалил Данилов, оценив по достоинству белоснежный, накрахмаленный до хруста халат Конончука и новенькую хирургическую форму под ним.

      – А як же! – польщенно ответил Конончук.

      За железной дверью началось интересное. Данилов и Конончук попали в небольшой тамбур-шлюз. Верхняя половина правой стены была прозрачной (какое-нибудь особо прочное стекло или пластик) и зарешеченной. Внизу, там, где прозрачное смыкалось с непрозрачным, вырезано небольшое прямоугольное окошко. Выход в коридор был перегорожен решетчатой металлической дверью. Над дверью висели рубиново-красные таблички: «Одновременный проход не более