Парни в гетрах. Пелам Вудхаус

сказал Фредди. – Значит, вырвались?

      – М-дау.

      Ему не хотелось бы говорить об исчезновении Пруденс, но ничего не попишешь, надо. Он кашлянул.

      – Странная штука, – начал он. – Загадочная. Я куда-то дел вашу сестру.

      – Ничего. Я ее нашла.

      – Да? – обрадовался Фредди.

      Тут из кустов раздался голос. Фредди подскочил на сиденье. Что-то такое, помнил он, было с Моисеем. Интересно, пророк тоже принял это так, как он?

      – Я здесь! – сообщил голос.

      – Это она? – несмело спросил Фредди.

      – Да, – холодно ответила Эприл.

      – Что же она там делает?

      – Сидит, потому что на ней ничего нету.

      – Ничего? В каком смысле?

      – В смысле одежды. Лошадь столкнула ее в воду.

      – Лошадь раздела вашу сестру?

      – Нет, – сказал голос. – Вещи лежали на берегу. Мы всегда их аккуратно складываем. Понимаете, я представляла леди Годиву. Вы же мне сами посоветовали?

      – Когда-а?!

      – Вы сказали, чтобы я брала пример с его героинь.

      – Вы возбудили ее воображение, – уточнила Эприл, бросая на него достаточно неприятный взгляд. – Не могу осуждать бедное дитя.

      – Но я…

      – Оставим эту тему. Она сидит в кустах и может простудиться. Быть может, вы будете так любезны, что отвезете ее домой?

      – О, конечно! Еще бы! С великим удоволь…

      – И закутайте ее в плед, – сказала Эприл.

      Мир вокруг Фредди завертелся. Голос осла, гулявшего на ближнем лугу, показался ему хохотом бесов. Птицы щебетали, но их он не слышал.

      – Простите… – вымолвил он, дважды сглотнув.

      Эприл удивленно на него поглядела:

      – Что? Вы отказываетесь уступить плед простуженному ребенку?

      – Простите, я…

      – Да вы понимаете?..

      – Ревматизм, знаете ли… Жуткие боли… В коленных суставах… Все врачи…

      – Мистер Виджен, – твердо сказала Эприл, – немедленно дайте мне плед!

      Глаза его исполнились несказанной печали. Ни слова не говоря, он нажал на газ и исчез в лучах заката.

      Когда почти стемнело и цветы усеяла вечерняя роса, он позаимствовал брюки у чучела. В них и приехал он в Лондон и живет теперь тихо, растит на всякий случай бороду.

      Мне он сказал, что если кому-нибудь нужен почти чистый томик Теннисона, по любой цене, пусть даром, он рад служить. Дело не только в неприязни к обозначенному поэту, но и в письме от мисс Кэрроуэй, из которого он вывел, что больше книжка не понадобится.

      © © Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.

      Страшная тайна

      Один Трутень лежал в больнице со сломанной ногой, поскольку попытался проехать на спортивной машине через Мраморную арку, и его добрый собрат заглянул к нему, чтобы поделиться сплетнями. Немощный Трутень играл с сестрой в шашки, и гость его, присев на постели, поел винограда. Тогда больной спросил, как дела на свете.

      – Ну что ж, – отвечал посетитель, –