Парни в гетрах. Пелам Вудхаус

вас, Бредбери.

      – Хорошо, объясню. Утром в 12.15 есть прекрасный поезд. Вы на нем уедете.

      – Да?

      – Да. Я зайду в час. Если я вас застану… Кстати, я не рассказывал, что победил недавно во всеиндийских соревнованиях по боксу, в тяжелом весе?

      – Д-да?

      – Да.

      – В любительских?

      – Естественно.

      – Как-то я от бокса устал, – заметил Фредди, зевая. – Слишком скучно, я бы сказал – никаких эмоций. Сейчас собираю старый фарфор.

      Смелые слова, не спорю, но собеседника они не тронули, и настолько, что Фредди чуть не задумался о достоинствах поезда 12.15.

      Но слабость прошла. Мысль об Эприл прогнала ее. Пригласил на пикник, значит – не дрожи, как кролик, из-за всяких капитанов. Лучше – беги. Такая махина тебя и не поймает.

      Словом, ровно в час он сидел в лодке у самого моста. День был прекрасный, со всем, что надо – синим небом, серебристой речкой, птицами, пчелами, ветерками. Корзина стояла на траве, Фредди листал свою «Деву», когда услышал голос и увидел строгие зеленые глаза.

      – Привет, – сказал он.

      – Здравствуйте, – ответило дитя.

      Пруденс мало значила для Фредди. Конечно, он видел ее и приветливо улыбался, поскольку считал нелишним улестить друзей и родственников Прекрасной Дамы. И сейчас он испытывал чувство типа «Чему обязан?».

      – Ничего погода, – начал он.

      – Эприл не придет, – отвечала юная Пруденс.

      Солнце нырнуло куда-то, словно утка.

      – То есть как!

      – А так.

      – Не придет?

      – Именно. Очень извиняется, но тут заедут мамины друзья, надо быть дома.

      – О-о-о!

      – Она просит, чтобы вы покатали меня. Пикник устроим у Григгз Ферри, а там, глядишь, она и вырвется.

      Небо стало посветлее. Может быть, Эприл вырвется… Что же до Пруденс, в ней тоже есть смысл. Если ее получше умаслить, она расскажет сестре… в общем, ясно.

      – Ладно, – сказал он. – Прыгай.

      Дитя прыгнуло в лодку, и они отплыли. Первые десять минут разговор не клеился, Пруденс интересовалась техникой процесса – когда тянуть какую веревку и т. п. Однако пресловутая удача Видженов помогла выбраться на простор, и все пошло легче. Пруденс, которой было уже нечего делать, заметила книжку.

      – Ого! – сказала она. – Читаете Теннисона?

      – Читал, поджидая тебя, – ответил Фредди. – Я вообще постоянно обращаюсь к строкам великого барда. Только выпадет минутка…

      – Вы его что, любите?

      – Конечно. Кто его не любит?

      – Я. Эприл заставляла меня его читать. Слюни какие-то!

      – Ничего подобного. Чистая красота.

      – Все девицы – зануды…

      Кроме старой подруги, Девы из Шалотта, Фредди этих девиц не знал, но верил, что если они хороши для Эприл, сгодятся они и зеленоглазой веснушчатой девчонке.

      – Героини Теннисона, – сказал он, – образцы чистейшей и нежнейшей женственности. Так и запомни, наглое дитя. Бери с них пример, не прогадаешь.

      – С кого это?

      – С любой. Выбирай сама. Далеко нам еще?

      – Да нет,