Гонки на черепахах. Станислав Бах

чем ты занимаешься, это бизнес или хобби? – спросила Женя.

      – Наверное, и то и другое.

      – И как? Получается?

      – Ну, если мерить деньгами, то результат – не очень. А по мне, так все здорово.

      – Бывает же! Я последний раз видела человека, который всем доволен, в советские времена, да и то на трибуне, – сказала Женя с иронией.

      – Нет, я не всем доволен, но и не вижу смысла жаловаться. А в целом меня все устраивает. Я на своем месте.

      – Но ты же в универе учился и, кажется, хотел стать математиком?

      – Хотел, – ответил Гид. – Из нашей группы наукой занимаются трое, человек пять пошли в бизнес, а остальные – кем только не стали: режиссер, карточный игрок или шулер, не знаю, политик… да, и священник. Как говорил у нас один профессор, у математиков очень сложная жизнь, потому что жизнь гораздо сложней, чем математика.

      – Интересно.

      – А ты как? Рисуешь? В смысле, пишешь? – спросил Гид.

      – По выходным, бывает, пишу. Так, для себя. А на работе рисую, иногда даже черчу. Я – дизайнер.

      – А здесь ты с кем?

      – С Анжеликой, с подругой. Мы учились в одной группе. Она обожает машины и решила вывезти свою студию, а ее муж не смог поехать.

      – А твой?

      – Она пригласила меня. Мы сто лет не виделись, хотелось пообщаться. Да и на природе нечасто бываем.

      – Понятно.

      – Потом, я – удобный компаньон для такого случая, не особо рвусь за руль.

      Они помолчали.

      – Ты… счастлива? – вдруг вырвалось у Гида.

      – Это важно?

      – Тогда, через три года, я просто очень хотел тебя увидеть.

      – И что? Увидел?

      – Увидел.

      – Ничего ты не увидел. – Женя снова повернулась к окну.

      – Ты сказала, что у тебя есть парень.

      – Я хотела тебя позлить… А ты не заметил, что пропасть стала меньше?

      – Заметил.

      Гид осторожно взял ее за руку.

      – Женя… пойдем ко мне.

      – С ума сошел?

      – Сошел.

      – Спокойной ночи…Гид.

      – Прости меня.

      Гид еще долго стоял у окна, пытаясь понять, что с ним происходит. Он вспоминал их платонический роман с Женей. Он писал ей стихи, они вместе ходили в Эрмитаж, в театры. Он мечтал о ней, она ему снилась, и при этом они даже ни разу не целовались. Дело не в возрасте. Она была умной начитанной девушкой, а где, как не в книгах, тогда можно было почерпнуть житейской мудрости? Почему он так и не посмел к ней прикоснуться? Боялся, что Женя отвергнет его? Конечно, но это же просто один из обязательных этапов старой, как мир, игры между мужчиной и женщиной. Игры, в которой настойчивость всегда имеет шанс оказаться вознагражденной. Понимал ли он тогда это? Он уже не помнил.

      Помнил, что это был тот самый возраст, когда гиперсексуальность оказывалась сильнее всех остальных чувств, а зачастую и рассудка. Зачем Бог создал нас такими, за что такое наказание? Почему у женщин отношение к сексу гораздо разумнее и правильнее? Может, Бог, создавая Еву, учел недостатки конструкции Адама. Возникшая в голове аналогия с выпуском новой, более совершенной модели автомобиля