Битва за Рим. Колин Маккалоу

на солнце. Глаза Друза были прикрыты, лицо приняло обычное покойное выражение.

      – Дядя Марк! – громко позвала маленькая Сервилия.

      Он открыл глаза и заставил себя улыбнуться.

      – Вот и ты! – проговорил он. – Как дела?

      – Он не хочет меня принимать: сказал, я дочь не ему, а кому-то другому, – ответила несчастная девочка.

      – Вот видишь! А ты мне не верила.

      – Как я могла тебе поверить? Ведь ты на ее стороне.

      – Сервилия, нельзя быть такой безжалостной к собственной матери. Дурно поступили с ней, а не с твоим отцом.

      – Как ты можешь это говорить? Ведь у нее был любовник!

      – Если бы твой отец был к ней добрее, она бы не завела любовника. Избиению жены не может быть оправдания.

      – Лучше бы он не бил, а вообще убил ее. Я бы так и сделала.

      – Уходи! – отчаялся Друз. – Ужасная девчонка!

      Снова закрывая глаза, он подумал, что, отвергнутая отцом, Сервилия рано или поздно сблизится с матерью. Такое развитие событий было бы вполне естественным.

      Ощутив голод, Друз перекусил хлебом, оливками и сваренными вкрутую яйцами в компании жены, которую более подробно посвятил в курс событий. Зная, что жене свойственно отличающее всех Сервилиев Цепионов сословное высокомерие, он не знал, каким будет отношение жены к тому, что ее родственница вступила в связь с человеком, ведущим род от раба. Однако Сервилия слишком любила Друза, чтобы перечить ему. Она уже давно уяснила, что, вступая в брак, следует сразу решить, кому быть преданной больше, и решила встать на сторону Друза. Долгие годы проживания под одной крышей с Цепионом не прибавили ей нежности к брату, поскольку ее приниженному состоянию, отличавшему их отношения в детстве, теперь пришел конец и к тому же она достаточно много лет провела с Друзом, чтобы перенять его бесстрашие.

      Как ни прискорбно было все происшедшее, они вкушали пищу в приподнятом настроении; насытившись, Друз почувствовал, что теперь готов отражать любые неприятности, которые преподнесет этот столь неудачно начавшийся денек. Продолжение оказалось не лучше: новые волнения принес Марк Порций Катон Салониан.

      Приглашая Катона прогуляться с ним вдоль колоннады, Друз приготовился к худшему.

      – Что тебе известно? – спокойно спросил он.

      – У меня только что побывали Квинт Сервилий Цепион и Луций Марций Филипп, – ответил Катон, подражая бесстрастному тону Друза.

      – Оба? Полагаю, Филиппу надлежало выступать в роли свидетеля?

      – Да.

      – Итак?

      – Цепион просто-напросто поставил меня в известность о том, что разводится с женой, уличив ее в измене со мной.

      – И все?

      Катон нахмурился.

      – Чего уж больше! Ведь он объявил об этом в присутствии моей жены, которая тут же ушла к отцу.

      – Час от часу не легче! – вскричал Друз, воздевая руки. – Присядь, Марк Порций, и выслушай все с начала до конца. Развод – это только начало.

      Услышанное вызвало у Катона гнев, в сравнении с которым меркло недавнее