Несчастливый стаканчик. Ольга Викторовна Новикова

Очень тебя отражает! – согласилась Ирка, разглядывая рисунок, не забыв тактично умолчать о том, что художник где-то приукрасил. Сама Ирка, мечтательно ожидая латте, как могла старалась не позировать.

      Но к ее удивлению на стакане с латте не было ни красавицы, ни подписи, а лишь какая-то невзрачная мордашка с небрежным пучком, модно перетянутым красной резинкой. Иркино хорошее настроение улетучилось вместе с кофейным ароматом.

      – Что…что это такое? Что это? – тихо стонала уязвленная Ирка, пялясь на стакан дома.

      – Пучок похож, – рецензировала Машка, всегда подмечавшая детали. – И глаза немного.

      – Да ты что? Я что по-твоему, какая-то безносая мартышка с мелкими глазами? – шипела Ирка, сдерживая ежеминутное желание плюнуть в стакан бывшей подруги.

      Весь день они не разговаривали.

      – Нет, ты взгляни. Вот аргумент, – пытала закипающая Ирка мужа Петю, аргументированно тряся перед ним потрепанным кофейным стаканом, с размытым от слез Машкиным изображением.

      – Я же не такая. Почему он так меня видит? Это дико обидно, дико! Понимаешь! – требовала понимания Ирка.

      Опытного тридцатилетнего программиста Петьку в последнее время интересовали только новейшие разработки компьютерных приложений. Как раз над подобной программой он уже месяц трудился для компании, ангажировавшей его на сайте фрилансеров.

      К бренной проблеме чувствительной жены Петька отнесся поначалу легкомысленно.

      – Ну почему меня никто не понимает? Я что пустое место! – и Ирка, по-мхатовски вскинув руки, убежала рыдать в ванную.

      – Господи, Ирочка! Ну что такого еще случилось?! – беспокоился Петька возле закрытой двери в ванную. Он был старше Ирочки на полных три года, поэтому считался в их семье мудрым не по годам.

      – Хороший рисунок, замечательный. Ты тут как Венера Боттичелли, особенно резинка похожа… такая вся красная, и нитки торчат…

      – Ты что? Ты, ты, как Машка? Вы сговорились. Думаете, я на обезьяну похожа? У тебя жена мартышка что-ли, – наполовину высунувшись из двери, кричала заплаканная Ирка, размазывая по щекам тушь для пущей драматичности. Пашке стало страшно и жалко.

      – Вот скажи? Мартышка?! Что молчишь?

      – Ну почему сразу мартышка? Не мартышка, конечно. Немного капуцин, но очень, очень ми-и-и-лый. Капуцинчик.

      – Капу-цин?! – прорычала Ирка и на секунду замолчала, чтобы вспомнить, как выглядит капуцин.

      – Боже мой! За кого я вышла замуж? – вопила Ирка, выскакивая из ванны с Петькиной рубашкой.

      – Ирочка, Ирусик. Любят же не за что-то, а вопреки. А я тебя люблю любую, – увещевал любимую жену программист, пытаясь вырвать у нее любимую рубашку.

      – Вопреки! Вопреки? – не успокаивалась Ирусик, разбрасывая по комнате Петькины вещи.

      – Вопреки тому, что твоя жена обезьяна, да еще капуцин? Спасибо, что не горилла.

      – Ириш, ну что ты распереживалась из-за какой-то картинки. Он же бариста и просто рисовать не умеет. Криворукий он, – предположил Петька, разглаживая воротник