Дихроя. Дневники тибетских странствий. Максим Привезенцев

дело в высокогорье, воздух тут скупой. Бывает такое со многими, но он чего-то прямо белый весь… Думал, может, захочешь навестить, мало ли что…

      Последняя фраза – про «мало ли что» – заставила Цыбикова вздрогнуть. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что столь долгая дорога способна не просто доставить изрядные неудобства путникам, но и лишить жизни кого-то из паломников.

      – Да, схожу прямо сейчас, – кивнул Гомбожаб. – Спасибо, что рассказал…

      Ешей кивнул и вышел из палатки. Цыбиков глянул в походную кружку – отвара там было уже буквально на пару глотков. Залпом допив остатки, Гомбожаб поднялся и отправился в палатку к Дашию.

      Снаружи царила вечерняя прохлада. Согреваемый теплом, которое дарил чудесный отвар, Гомбожаб прошел мимо костра, у которого спали верблюды и грелись дозорные. Пахло похлебкой и подгоревшим варевом. Один из дозорных был занят чисткой револьвера, второй откровенно скучал. Завидев Гомбожаба, он кивнул ему, и востоковед ответил тем же.

      «Пока судьба миловала, но мало ли, что может поджидать в ночи…», – бросив взгляд поверх палаток, подумал Гомбожаб.

      Сказать по правде, он в детстве дико боялся темноты, и пусть с годами страх немного ослаб, все равно оставалось некоторое беспокойство.

      «А здесь, посреди горного плато, мы беззащитны даже для ветра… что уж говорить о дурных людях?»

      Чэшой заверял, что местность тут безопасная, однако Ешей, на правах более опытного путешественника, говорил ровно обратное.

      «Ладно, будем готовиться к худшему, но верить в лучшее», – решил Цыбиков и нырнул внутрь серой палатки Дашия.

      – А, Гомбожаб, – увидев, кто к нему явился, слабо улыбнулся больной.

      Он, бледный, лежал под теплым одеялом из овечьей шерсти, но трясся так, будто только что голышом окунулся в бочку с ледяной водой.

      – Что с тобой, Даший? – спросил Цыбиков.

      – Минду6, – с прежней улыбкой ответил больной. – Кажется, помираю…

      – Ну, будет тебе! – нахмурился Гомбожаб. – Это ты сам так решил? Или мемба7 сказал?

      – Сам… мембу жду только, они все заняты другими, которые посерьезней болеют – лихорадкой там или чем еще… Хотя у меня как бы все сразу. Но хуже всего – голова, и надышаться никак не могу…

      – Ешей говорит, с непривычки такое бывает, мы же все выше поднимаемся с каждым днем, – заметил Цыбиков, желая приободрить спутника. – Так что не хорони себя раньше положенного.

      – Не хороню я… не хороню! Просто никогда так паршиво не было, Гомбожаб, – угрюмо сказал Даший.

      Улыбка слетела с его лица, как если бы ее и не было, и это будто бы разом состарило беднягу лет на пять.

      – Ты знаешь, а я ведь уже пытался попасть в Лхасу, – пробормотал он чуть слышно. – Три года назад доехал до Лабранга уже, но на прошение мое Чжамьян-шанб ответил «нет». И на три года вопрос этот закрыл для меня. Как я тогда расстроился… не могу словами описать. И вот три года вышли, в феврале мы побывали в Лабранге,