Вещие сестрички. Терри Пратчетт

что пара цветов обернулась при его появлении. Бедняга поежился.

      – Что теперь, сержант?

      – Мы… мы рассредоточимся. Да. Рассредоточимся. Именно.

      Они осторожно двинулись через папоротник. Сержант скрючился за удобным бревном и сказал:

      – Так. Очень хорошо. Общий принцип вы уловили. А теперь снова рассредоточимся, только уже каждый поодиночке.

      Солдаты немного поворчали, но послушно исчезли в тумане. Сержант дал им пару минут занять позиции.

      – Так. Теперь мы… – громко начал он и осекся.

      Стоит ли так кричать? Пожалуй, не стоит.

      Сержант встал, снял шлем в знак уважения, бочком подошел по мокрой траве к задней двери и тихонько постучал.

      Выждав пару секунд, нахлобучил шлем обратно и со словами «какая жалость, никого нет дома» пошел прочь.

      Дверь открылась. Очень медленно и со всем возможным скрипом. Простая запущенность не смогла бы сотворить подобный эффект – нет, тут требовалась долгая и вдумчивая работа, а также горячая вода. Сержант остановился и медленно обернулся, стараясь задействовать в процессе как можно меньше мышц.

      Проем зиял пустотой, что вызвало у сержанта смешанные чувства. По его опыту, двери не отворялись сами по себе.

      Он нервно прочистил горло.

      – Какой у тебя кашель нехороший, – произнес ему прямо на ухо голос матушки Ветровоск. – Правильно сделал, что пришел ко мне.

      Сержант глянул на нее с выражением полубезумной благодарности и булькнул:

      – Ага.

* * *

      – Что она сделала? – переспросил герцог.

      Сержант старательно пялился куда-то правее трона.

      – Дала мне чашку чая, сир.

      – А твои люди?

      – Их тоже угостила.

      Герцог поднялся и обнял закрытые ржавой кольчугой плечи сержанта. У правителя было плохое настроение. Половину ночи он намывал руки. Ему все чудилось, будто кто-то шепчет ему на ухо. Овсяная каша на завтрак оказалась слишком соленой и почему-то запеченной с яблоком, а у повара на кухне случилась истерика. В общем, герцог пребывал в чрезвычайно дурном расположении духа, однако сохранял внешнюю учтивость. Флем был из тех людей, что, выходя из себя, становятся все милее и милее, пока не достигнут точки, когда фразой «большое вам спасибо» могут сразить не хуже гильотины.

      – Сержант, – начал он, медленно ведя слугу по залу.

      – Да, сир?

      – Я подозреваю, что не слишком ясно выразился, отдавая тебе приказ, – сказал герцог вкрадчивым тоном.

      – Сир?

      – Вероятно, я ввел тебя в заблуждение. Хотел сказать «приведите мне ведьму, если понадобится – то в кандалах», а на самом деле почему-то поручил сходить попить с ней чаю. В этом загвоздка?

      Сержант наморщил лоб. До сих пор сарказм ни разу не посещал его жизнь. Все прежние эпизоды, когда сержант чем-то раздражал людей, обычно заканчивались банальными криками и погромами.

      – Нет, сир.

      – Тогда позволь узнать, почему же ты не сделал, как я приказал?

      – Сир?

      – Так