Бикфордов мир. Андрей Курков

началось, позабыл не только о них, но и обо всех природных светилах.

      – Брось спички! – крикнул он Горычу.

      Коробок упал на брезент, под которым лежал контуженный пассажир.

      Зажглась спичка. Шофер сдвинул брезент и осветил лицо пассажира.

      Горящая спичка задрожала в руке над пожелтевшим лицом.

      Шофер бросил ее за борт машины.

      – Умер, – сказал он.

      Горыч промолчал, переминаясь с ноги на ногу. Потом выдавил из себя: «Земля очень твердая».

      – Странно, – продолжил он. – А ведь я и забыл о том, что он с нами. Думал, что вдвоем едем…

      – И я забыл, – признался шофер. – Я сейчас включу свет.

      Он щелкнул тумблером прожектора и замер. Под стеклом зародилась искорка и принялась рассеивать внутренний мрак. Шофер смотрел на нее не моргая. Глаза болели, слезились, но он не отводил взгляда от медленно зарождавшегося света.

      Минут через пятнадцать прожектор нагрелся и столб света не спеша стал подниматься вверх.

      Темнота посторонилась, у машины появились очертания. Горыч увидел землю под ногами и присел на корточки. Погладил ее ладонью, поднес ладонь к глазам, дунул… Потом взглянул на фигуру шофера, четко подсвеченную прожектором.

      – Тихо как! – снова удивился Горыч.

      – Давай снимем его! – прошептал шофер.

      Горыч встал на колесо, забрался в кузов. Отодвинул с лица пассажира брезент и застыл, глядя в открытые глаза умершего.

      – Он сам захотел ехать с тобой? – Горыч повернулся к шоферу.

      – Да.

      – А ведь он не верил в это… Раньше не верил.

      – А потом поверил, – ответил шофер. – Было очень темно. Надо было во что-то поверить.

      – Ладно, – выдохнул Горыч, словно согласившись с какой-то неприятной мыслью.

      Они открыли задний борт и опустили тело на землю.

      В машине была только одна лопата.

      Сухая земля сопротивлялась, словно уже прятала в себе что-то.

      Первым копал шофер. Горыч углубил могилу. Рука уходила в нее по локоть.

      Пассажира уложили в землю лицом вниз.

      – Так лучше, – сказал шофер. – Если появятся птицы – не смогут выклевать ему глаза.

      Горыч согласился.

      Сверху присыпали пассажира землей, но плечи все равно выглядывали.

      – Как его звали? – спросил Горыч.

      Шофер пожал плечами и горько усмехнулся.

      – Я ведь и твоего имени не знаю.

      Горыч кивнул.

      – Когда-нибудь все это кончится, даже если мы зря ищем… – сказал он, встал с колен и уставился на луч прожектора.

      – Здесь ничего. Можешь вырубить.

      Шофер забрался в кузов и щелкнул тумблером.

      Хлопнули дверцы машины. Снятая с ручного тормоза, она медленно покатилась вперед, увозя в неизвестном направлении затухающий луч.

      Шофер, облокотившись на руль, привыкал к новому для себя звуку – скрипу деревянных бортов кузова.

      Горыч дремал.

      4

      Какая ночь! Полированный штиль, спящая морская гладь. Спрыгнуть бы на нее, надев на тельняшку черный пиджак с воротничком