Держава. Том 3. Валерий Аркадьевич Кормилицын

Высочайший указ Правительствующему Сенату, 1905, февраля 18-го.

      В неустанном попечении об усовершенствовании государственного благоустройства и улучшении народного благосостояния Империи Российской, признали Мы за благо облегчить всем Нашим верным подданным, радеющим об общей пользе и нуждах государственных, возможность быть Нами услышанными».

      Этим указом император предоставил населению «право частной законодательной инициативы по вопросам усовершенствования государственного строя и улучшения народного благосостояния».

      Указ вызвал огромный поток писем от всех слоёв населения. И многие из писем, лично Николаем прочитанные, легли в основу его рескриптов по управлению государством.

      Также император подписал рескрипт на имя министра внутренних дел Булыгина, в котором говорилось: «Я намерился привлекать достойнейших, доверием народа облечённых, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждению законодательных предположений».

      Размышляя о словно по чьей-то команде начавшихся в стране беспорядках: забастовки в городах и сожжённые усадьбы в сельских районах, император думал, как умиротворить народ и прекратить начавшиеся бунты и стачки.

      «Если, как мне докладывают, эсеры призывают крестьян грабить поместья, а революционеры всех мастей нацеливают народ на свержение монархии, то почему власть не может обратиться к патриотам своей державы и просто здравомыслящим людям с воззванием – встать на защиту родины и уберечь её от крови и распада…», издал манифест с призывом к «благомыслящим» слоям населения объединиться вокруг престола в борьбе со «смутой и крамолой».

                        * * *

      Особо не задумываясь о событиях в европейской России, Маньчжурская армия жила своей жизнью.

      В начале февраля, уютно расположившись, по военным меркам конечно, в рукотворной землянке, молодые офицеры конного отряда Мищенко с неописуемым наслаждением угощались смирновской водкой, мужественно доставленной из самой Москвы «вольнопёром» с университетским значком на груди – Олегом Владимировичем Кусковым.

      – Благодаря цветку из букета великой княгини, все экзамены сдал на отлично, и, к ужасу профессоров и радости дядюшки, по его протекции, осенью прошлого года поступил вольноопределяющимся в твой полк, Глеб Максимович.

      – Глеб, ты что, уже командир полка? – добродушно выпустил дым из трубки «партизан» Фигнер.

      – К сожалению, пока хорунжий, господин подъесаул.

      – А всё потому, что в гвардию служить не пошёл, – дурачась, выставил плечо с погоном Фигнер. – Четыре звёздочки, что означает чин штабс-ротмистра, а у казаков – подъесаула. А ведь на войну из своего лейб-гвардии уланского полка пошёл корнетом, поменяв, правда, на хорунжего. А как известно даже вольнопёрам – гвардейский чин на порядок выше армейского. Так что должен был сотником пойти – поручиком значит.

      – Да понял, понял, господа. Но так как в штабах бардак и неразбериха, то переходили