Остров Д. Метаморфоза. Вторая книга. Ульяна Соболева

были строго засекречены. Я же думала, что это последствия пыток и жестоких побоев. Первые дни над нами страшно издевались. Нас мучили сутки напролет. Я слышала, как выли от боли в соседних камерах воины сопротивления. Меня почти не тронули. Но в первые два дня жестоко избили. Мне тогда казалось, я умру от дикой боли в животе и под ребрами, но я выкарабкалась. Меня тогда мало волновало собственное физическое состояние. Я думала только о том, как там они? Где их держат? Сможет ли кто-то из них выжить.

      Потом я долго вспоминала слова священника. Он говорил о раскаянии, о признании своих ошибок, о том, что я должна вымаливать у Господа прощения за себя, не молить его о грехах Мадана и своих родителей, а я не считала себя виноватой. Я любила. Кто меня осудит за это, пусть сами горят в Аду. Никогда не буду стыдиться ни одного прикосновения моего мужчины, ни одного его поцелуя. За все в жизни нужно платить, и я знала, что мы с ним заплатим по всем счетам рано или поздно. Заплатим так, как никто другой. Я говорила ему об этом, когда лежала у брата на груди и гладила его лицо дрожащими руками.

      «– Я буду гореть в Аду, Мадан, за то, что так люблю тебя.

      – Моя маленькая Бабочка, мы будем гореть там вместе. Тебе не будет скучно, я обещаю. Ты мне веришь?

      – Если вместе, то я согласна гореть бесконечно.

      – А я бы предпочел гореть там один…

      – Поздно. Я такая же грешница, как и ты. Не отделаешься от меня даже в Преисподней.

      Он подминал меня под себя и долго смотрел мне в глаза своими невыносимыми ярко-зелеными глазами, от которых я сходила с ума.

      – Если бы я мог… я такой слабый, Най, я такой безвольный. Втянул тебя в это. Не удержался. Не смог.

      – Я бы убила тебя, если бы смог.

      – Ты убила и сердце себе забрала.

      – У тебя мое, а у меня твое?

      Кивает и волосы мои перебирает, нежно целуя скулы, губы, глаза.

      – У меня твое, а у тебя мое. Запомни, Най, я никогда и никому не позволю тебя обидеть. Никогда не бойся, слышишь? У тебя есть я. Помни об этом. Пока я жив, с тобой ничего не случится.

      – А если тебя не станет, я уйду за тобой.

      – Если меня не станет, ты мне пообещаешь быть счастливой и жить дальше ради меня. Не то в Преисподней я прикажу выбрать для тебя самый страшный котел.

      – Ты собрался и там командовать?

      – А то. Им же нужны солдаты.

      – Я никогда не буду счастливой без тебя, Мадан. Твоя жизнь-моя жизнь».

      И я не боялась. Пока у меня был он, я никого и ничего не боялась.

      Перед самой казнью комендант приводил приговоренного к себе в кабинет и спрашивал его о последнем желании. Меня тоже привели. Уже тогда я испытала эту ненависть к чиновникам, которые ставят себя выше простых сметных, а в данном случае – смертников. Он говорил со мной снисходительно грубо, словно это я виновата в том, что вирус ВАМЕТА вырвался из-под контроля или даже сама распространила его. Гораздо позже я узнаю, что именно в этом обвинили мятежников. Чтобы